– Кто такой Брахма? – Нина тоже взяла какую-то рыбную закуску и наслаждалась ею, не забывая посматривать на датчик сахара время от времени. – Тоже подающий надежды умник?

– Гы-гы-гы, – сзади раздался неприятно-визгливый смешок, и она обернулась, чуть не подавившись. – О-о, детка, Брахма – это творец и разрушитель миров, один из великой триады, не принижай его пошлыми словечками вроде «подающий надежды».

Говоривший снял с головы ленточку конфетти и скривился. Это был крепкий кудрявый парень с бледным правильным лицом, его лихорадочно блестевшие зеленые глаза заставляли любого собеседника ощутить беспокойство. На комбезе виднелись сальные пятна, и вообще вид у него был неряшливый, резко контрастирующий с внешностью других стажеров.

– Рави Раман – вот кто такой Брахма. Великий и ужасный папочка, царствующий среди звезд, до которого простому смертному не долететь даже на изображенном на лого мифологическом лебедушке. – Он взглянул пристально на Нину и шутовски поклонился: – Ой, совсем забыл представиться – астрофизик Кир Богучаров, к твоим услугам, цыпа сладкая.

– Кирилл, вот почему ты такая сволочь? – Озеркова скрестила руки на груди и покачала головой, как учительница, столкнувшаяся нос к носу с подростком-хулиганом. – Люди еще приехать не успели, а ты всех уже баламутишь. Может, сходишь переоденешься хоть? Кругом девушки, да и самому должно быть стыдно ходить в таком…

– Богиня, вы правы, – собеседник паясничал, низко кланяясь и разводя руками. Окружающие уже начали обращать на разговор внимание, и Нина успокоительно помахала всем рукой. – Как я могу оскорблять ваш чистый, целомудренный взор своим рубищем… Но с другой стороны, вон Алим позавчера сутки пробыл в теплицах, был с ног до головы в грязи, но ты ему даже в душ сходить не дала, утащила к себе и там трахнула так, что аж весь спальный сектор трясся. Так может, долой двойные стандарты, и я тебе тоже пригожусь в качестве милого сабмиссива, а?

Озеркова побледнела так, что Нине показалось – сейчас кожа превратится в бумагу и треснет, потом побагровела и занесла руку для пощечины. Но Кирилл отпрыгнул и, все так же паясничая, заплясал зайчиком возле двери и запел:

– Моя боги-и-иня, не могу я жи-и-ить без ва-а-ас, моя душа-а-а летит к озерам ваших гла-а-аз! Все, намек понял, ушел!

И юркнул в дверь, словно испарился.

– Тьфу, бес пронырливый, – сплюнула Озеркова, – чтоб ему ночью приснилась черная дыра-убийца! Нина, держись от этого дебила подальше – редкая дрянь по характеру, не знаю, почему профессор Раман его взял сюда, интеллект и научные работы у Богучарова отличные, но жить с ним рядом невозможно от слова «совсем»!

– Угу. – Оглядевшись по сторонам, она приметила парня, очень похожего на Дэзи. – Там твой брат Анри, да?

– Да, идем, познакомлю вас, – ответила француженка. Все это время она молчала и просто наблюдала за ссорой с равнодушным лицом. Нина про себя подивилась ее выдержке, сама бы так точно не смогла.

Не успели они и двух слов сказать с Анри, как в зал вошел Раман, а за ним следовал запыхавшийся Степлтон.

– Ну, вот все и в сборе, – прошептала ей на ухо Дэзи. – Речь будет пышная, приготовься. Старик обожает наставлять новеньких на путь истинной науки и пытается сразу влюбить их в себя. Не поддавайся. Впрочем, это сложно – он настоящий харизматик и искренне радуется нашим успехам. Увидишь еще, что к чему.

Нина ее почти не слушала. Все ее внимание поглотил поднявшийся на трибуну к микрофону Раман – мужчина под два метра ростом, сложенный как атлет, с моложавым ясным лицом и ослепительно белыми волосами. Кожа его была красновато-коричневого оттенка, и традиционное одеяние, состоявшее из пиджака-шервани и обтягивающих брюк молочного цвета только ее подчеркивало. Но необычнее всего были его глаза: большие, полночно-черные, с искорками добродушной силы и ума, они впивались в каждого встречного и мгновенно проникали глубоко, туда, где таились скрытые даже от самого себя мечты и страхи.