Наступило томительное молчание. Констебли переглянулись, Шериф жалобно взглянул на напарника, а сам инспектор выглядел так, будто его ударили обухом по голове.

– И вы не собирались лишать сына наследства?

– Ни в коем случае! – С жаром воскликнул Эдвард Шоу, бросив взгляд на горячо любимого сына, который до сих пор хранил молчание. – Это было показное. И, признаюсь честно, оно подействовало. Фред теперь ведёт дела моей компании, и делает это лучше, чем я мог бы себе представить.

Документ полетел на стол сыщика.

– А завещание я давно переписал. И Фредди об этом знает. Поэтому все ваши так называемые улики и яйца выеденного не стоят.

– Готов признать, что виноват перед вами, господа. – Со всей искренностью произнёс инспектор. – Приношу свои извинения, но следствие было введено в заблуждение. Мы действовали согласно обнаруженным доказательствам. Надеюсь на ваше понимание и прощение. Мистер Шоу, – он обратился к Фреду, – прошу извинить, с вас полностью снимаются все подозрения по этому делу. Вам не о чем беспокоится, вы можете вернуться к своим делам.

Гневная аура, витающая вокруг грозной фигуры Эдварда Шоу, рассеялась. Взор смягчился. Он был не из тех, кто долго держит обиду.

– Извинения приняты, инспектор. – Великодушно сказал он. – А теперь позвольте нам вернуться домой. Думаю, и вам пора возвращаться к работе. Найдите настоящего вора.

Последняя фраза прозвучала не как угроза, а как отчаянная мольба. Понимающие взгляды двух мужчин встретились и заключили негласную сделку. Они пожали друг другу руки и были готовы распрощаться, пока инспектор не окликнул обоих Шоу у самого выхода.

– Могу я узнать, что содержится в новом завещании?

– Я предпочёл бы не разглашать его. – Шоу многозначительно покосился на сына, но, чуть помедлив, добавил. – Если это может помочь следствию, думаю, не принесёт никакого вреда, если вы взгляните на него.

– Был бы очень благодарен.

– Копия находится в моём кабинете. В том ворохе, что вор оставил после себя. Если у вас не намечено допроса других подозреваемых, милости прошу с нами. Я припарковал автомобиль за углом.

Инспектор приказал констеблям оставаться в участке и заняться другими, менее важными проблемами Бейквелла, а сам схватил лёгкую шляпу от палящего солнца и присвистнул Шерифу, чтобы тот выдвигался вместе с ним.

В особняке Шоу царила уютная тишина, которая заставляла забыть о неприятном инциденте, случившемся ночью. Время перегнуло за пять часов, прислуга была отпущена домой, а женская половина семейства отдыхала в гостиной.

– Ну наконец-то вы вернулись! – Воскликнула миссис Шоу, захлопывая книгу и резво поднимаясь с софы навстречу мужу и сыну. – Мы уже начинали волноваться!

Анна Честертон, окутанная пышностью дорогого шёлкового платья, нехотя подняла глаза на вошедших мужчин и незваного гостя. Что-то промелькнуло в её жгучих, карих глазах. Недоумение, досада, даже капля злости, но никак не облегчение, с которым Лилиан Шоу кинулась встречать своих дорогих мужчин.

– Мы вас заждались. – Будто опомнившись о том, что маска всегда должна быть на лице, произнесла Анна ласковым голосом.

Фред принялся объяснять дамам, что произошло в полицейском участке, а Эдвард Шоу провёл гостя в кабинет.

– Согласно действующему завещанию, всё ваше состояние достаётся супруге и сыну, и небольшая часть по-прежнему отходит в военные фонды. – Констатировал сыщик.

– Всё верно.

– Какие чувства вы питаете к вашей невестке, господин Шоу? – Прогремел внезапный вопрос, на секунду удививший хозяина дома. – С первой частью завещания всё совершенно понятно. Но ниже стоит заметка, которую невозможно игнорировать. «В случае сочетания браком моего сына, Фреда Шоу, и мисс Анны Честертон, будущая супруга не имеет права распоряжаться ни центом из полученного состояния, а также не может претендовать на половину или часть от имущества в случае развода».