– Неважно, – она перебила меня. – Ты просил ответов, я тебе их дала. Чего еще нужно? Я тебе помогаю. В отличие от того дурного старика, который, скорее всего, осел в Пакшене.

– Ты про Отшельника? – оживился я. – Где именно он сидит?

– В городе, где, похоже, и жил раньше. Не смотри на меня так, я побывала в городе, да. И там говорят о старике, похожем на твоего Отшельника.

– Даже из Полян прибыл торговец, похожий на Отшельника. Старый и седобородый, – спорил я. – Откуда ты знаешь, что речь именно про того самого старого и седобородого?

– Не забывай, что он еще и высокий.

– Высокий, согласен, – кивнул я.

– А еще и статный, – уже мягче произнесла Фелида. – Таких стариков, да еще и вернувшихся после долгих путешествий, в мире не так и много. А в Пакшене и подавно. Поэтому я уверена – он сидит там.

– Надо будет наведаться туда! – сердито проговорил я. – И как можно скорее!

– С твоими боками? Не смеши! – почти расхохоталась она. – Никуда он не денется от тебя. Сегодня не придешь в Пакшен сам, через месяц делегацией там окажешься.

– Не люблю твои предсказания, – прищурился я.

– Потому что они сбываются?

– Потому что они НЕ сбываются.

– Что ж, бывает, что и я тоже ошибаюсь, – она пожала плечами. – Пожалуй, я пойду, раз ты не в настроении разговаривать.

И, насупившись, она развернулась и вышла, оставив меня в полном одиночестве. Я бы и рад был чем-нибудь заняться, но злость оказалась слишком сильной. И потому я, помотавшись по комнате, постепенно спрятавшейся во тьме, завалился спать только для того, чтобы приблизить день своего выздоровления.

Наутро я буквально схватил Леверопа в охапку и потащил к лесу, хотя тот активно сопротивлялся:

– Мы же были там позавчера! – громко заявил он, узнав о пункте нашего назначения.

– Ага-ага. Вот и надо проверить, все ли живы, – тут же ответил я.

Сегодня можно было проехаться и верхом, а не трястись в телеге. И потому на месте мы оказались гораздо быстрее, благо моя лошадь не испытывала того же благоговейного трепета перед новым путешествием в сторону леса, как Левероп.

Картина, которую мы застали, радовала глаз. Радовала она меня, ведь на просторе лесорубы могли работать эффективнее. А при наличии охраны они чувствовали себя в полной безопасности и потому довольно быстро углубились, создав «лесной фронт», как довольно назвал его Латон.

– Смотрю и сердце радуется, как ребятки трудятся, – сообщил здоровяк, выдернув свой топор из ствола недавно поваленной сосны. – Просто слов нет! Сказал бы ты сразу так работать, эх мы бы тут делов наворотили!

– Вот именно, – сурово заметил я. – Наворотили бы вы тут делов, что потом не разберешься. Полагаю, что ваш «лесной фронт» надо обвести метров на пятьсот-семьсот вокруг вашей будущей деревни. Сейчас вы прекрасно справляетесь, но потом надо будет все это распахать. Сажать надо будет много.

– Ты, Бавлер, все в планах! – Латон не терял своего настроения.

– Без этого никак, – ответил я, а здоровяк лишь покачал головой:

– Здесь же несколько тысяч деревьев.

– А это десятки тысяч бревен для стен и куда больше досок, – заключил я. – Нам нужно много. Зима близится.

– Запас дров, да-да! – спохватился Латон. – Но такое дерево, да на дрова…

– Гребите сушняк, – вдруг выступил вперед Левероп.

– Я так и хотел… здраво-здраво.

В этот раз мы разошлись с куда лучшим мнением друг о друге. Я ехал обратно в Рассвет и не видел смысла ругать здоровяка. Он прекрасно работал, его слушались люди, у него имелся план работы и видение ситуации.

Сейчас меня куда больше волновали отстающие – карьер по добыче камня. Сомнениями я поделился с Леверопом. Раз он так метко попал с дерево, может, у него есть интересная мысль и по тому, где взять новых работников, не теряя в лояльности населения?