Первые дня два она ждала, что галлюцинации вернутся и мёртвый Макс будет преследовать её, но ничего этого не произошло. Он не караулил её по тёмным углам, не мерещился в комнате, когда она была одна, и не стоял за спиной, как это делали трупы людей, которых она сжигала в марте. Пропал даже мерзкий голос, нашёптывающий ей предложение убить Никиту.

Саша рисовала за столом в беседке, сидя спиной к тропинке, по которой шёл Ник. В правой руке он держал моргенштерн, а в левой – огромный букет красных тюльпанов.

Девушка не слышала его шагов и вздрогнула, когда он появился перед ней.

– Это тебе, – сказал он, положив цветы на стол. – Я почему-то подумал, что ты не любишь розы.

Саша даже не посмотрела на букет, но ответила:

– Ты прав.

Ник сел рядом, но не пытался завязать разговор. Около получаса они просидели в полной тишине, нарушаемой только редким шуршанием карандаша по бумаге.

Саша пила тёплое пиво, изредка дополняя рисунок незначительными деталями, а он наблюдал за ней. Ему нравилось сосредоточенное выражение лица и то, как она то и дело поправляла непослушную прядь. Нравилось, как она морщит лоб, стирая неудачную линию, и даже как грызёт ноготь на большом пальце.

Забывшись, она взяла цветок. Почти поднесла к носу, но, тут же вспомнив, что не одна, отбросила его и надула губы, обижаясь сама на себя.

Потянувшись под стол за очередной бутылкой, девушка протянула одну и Нику. Он взял бутылку и залпом осушил её. Саша достала ему ещё одну. Вторую он пил уже медленно, по глоточку.

– Зачем ты приехал? – она первой нарушила молчание.

Ник проигнорировал вопрос. Силой усадив девушку на колени, он снял с неё кепку. Рыжие локоны, собранные под головным убором, тут же упали на хрупкие плечи. Он чувствовал её дрожь и ласково гладил по спине, стараясь успокоить девушку, дать понять, что ей нечего бояться. Зарывшись носом в волнистые пряди, пахнущие цитрусовым шампунем вперемешку с едва уловимым ароматом парфюма Дэна, Ник думал, что же такого сделать, чтобы она его простила.

Постепенно Саша успокоилась.

– Почему? – спросила она, почти касаясь его уха губами.

Опьянённый близостью её тела, Ник нехотя ссадил её с коленей и заглянул в покрасневшие от алкоголя глаза. Он хотел попросить прощения, сказать, что он дурак и старый осёл, но вместо этого произнёс:

– Иди скажи своей подружке, что отлучишься на пару часов.

Не найдя в себе сил спорить, девушка взяла со стола кепку, демонстративно надела её и пошла в дом.

Едва не споткнувшись о кошку, пережидающую дневную жару растянувшись на полу на самом входе, Саша сперва обматерила её, а потом насыпала свежего корма.

Обойдя первый этаж в поисках подруги, она окликнула Яну. Та отозвалась сверху.

Саша нашла её в своей комнате.

– Зачем ты здесь?

– Пытаюсь его понять, – ответила та, не отводя взгляда от портрета.

– И как успехи?

Яна покачала головой.

– Он хочет забрать меня куда-то.

– Я знаю.

– Гадала?

Девушка кивнула. Саша потрепала подругу по плечу и вышла из комнаты. Ник ждал её в машине за воротами.

– Куда мы едем? – спросила она, когда они проехали мимо Винзавода.

– На море, я хочу искупаться.

– А чем тебя не устроило море в конце Парковой улицы?

– Мы едем на пляж «Голубой волны». Там есть шезлонги.

– До «Волны» десять минут пешком, – равнодушно заметила Саша, – зачем ехать туда на машине?

Остановившись на стоянке в тени забора, за которым прятался разорённый в начале эпидемии магазин «Натали», Ник посмотрел на моргенштерн, но всё же оставил его в машине. Обойдя автомобиль, он открыл дверь и подал Саше руку. Девушка нехотя приняла его помощь. Пройдя по узкому коридору между территориями «Строителя» и «Голубой волны» до ВИП-зоны пляжа, они расположились на лежаках у самой воды.