– Да, надо бы зашить… Но я не спец в этом, – произнес он, сосредоточившись на работе.

– Склеить аккуратно сможешь? – поинтересовалась я, ведь сама не справлюсь.

– Чем? Супер-клеем? – перевел он взгляд на меня с легким удивлением.

– Очень смешно, – усмехнулась я и порылась в аптечке, подавая ему пузырек с медицинским клеем. – Вот, бери. Это не супер-клей, но тоже сработает.

Он взял пузырек и, глядя на меня, с легкой улыбкой произнес:

– Надеюсь, у меня получится. Если что, ты меня не убьешь?

– Только если ты сделаешь это неправильно, – передразила я его, стараясь разрядить обстановку.

Он начал аккуратно наносить клей на края раны, и я почувствовала легкое жжение. Но это было лучше, чем кровь и боль.

– Да у тебя тут прям пол аптеки, – проговорил он, заглянув через мое плечо.

– Постарайся лишние волосы не приклеить, – напомнила я, стараясь не дергаться.

Он усмехнулся и продолжил работу, стараясь быть максимально аккуратным.

– Угу, – ответил он, сосредоточенно работая. – Спина как?

– Еще не смотрела. Вернусь к этому вопросу, когда ты закончишь и выйдешь, – ответила я, стараясь не выдавать тревогу в голосе. Ситуация была странной и немного раздражала. Я легко налаживаю связи и знакомства, но сейчас что-то изменилось, и я не могла понять, что именно.

Еще пять минут, проведенных со мной, и он наконец покинул небольшое помещение, давая мне возможность раздеться и оценить проблему. На первый взгляд, гематома напоминала ушиб, в крайнем случае – трещину на ребрах. Не смертельно, и это радует. Я помазала гелем, где могла дотянуться, и вколола себе двойную дозу обезболивающего. Лишним не будет.

Надев обратно свою одежду, я вышла в студию. Атмосфера здесь была напряженной, но я старалась не поддаваться панике. Охранник же стоял у окна, что-то там высматривая.

– Как ты? – спросил он, заметив меня и поднимая брови с легким беспокойством.

– Жить буду, – ответила я с улыбкой, пытаясь скрыть свою усталость. – Может, уже скажешь свое имя? И на что смотришь?

Я поинтересовалась, открывая бутылку с водой, которую взяла с чайного стола. Ему не предлагала, он сам уже похозяйничал, и сделала пару глотков.

– Странно все. Не видно ни полиции, ни пожарных. Люди общаются друг с другом, а не звонят в службы спасения. Это говорит о том, что проблемы со светом и сетью повсеместные, а не только у нас, – заметил он, продолжая наблюдать за происходящим за окном.

– Если бы только с сетью и светом. Заглохло все. Вся техника. Машины тоже не работают. Прежде чем попасть в холл, я еле выбралась из застрявшего лифта, дошла в потемках до своего Пежо, и, поняв, что и он не заводится, направилась к главному выходу, в надежде узнать, что случилось, – ответила я, стараясь не акцентировать внимание на страхе, который нарастал внутри.

– Война или террор? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Хрен его знает. В любом случае, от нас ничего не зависит. А зная людей, скоро начнет вылазить на свет вся гниль. Люди побегут грабить магазины, соседей, и убивать под шумок тех, на кого точили зуб, – произнесла я с сарказмом, понимая, что в такие моменты человеческая природа может проявить себя с самой худшей стороны.

Он кивнул, его лицо стало серьезным. Я заметила, как его глаза сузились, и он, казалось, начал осознавать всю серьезность ситуации.

– Надеюсь, что до этого не дойдет, – сказал он тихо, но я смогла расслышать в его голосе нотки тревоги.

– Надежда – это хорошо, но лучше быть готовыми к худшему, – ответила я, стараясь звучать уверенно.

– Откуда такие познания у женщины? Ты же вроде фотограф, а не военная, – спросил он, продолжая смотреть в окно.