Еще мгновение борьбы. Лицо женщины исказила болезненная гримаса, однако долг снова взял верх.

– Извините, господин, – склонившись, Сорико попятилась, словно прячась во тьму. – Вы оказываете мне чрезмерную милость, а тут море хлопот… Хозяйство, кухня… За всем нужен присмотр… Возможно, позднее…

Ну, хоть так. Вздохнув, Айнар придвинул первую из мисок. Лихо это он завернул: «…прибыли не принесут». Между тем, стыдно признаваться: одетые в драные шкуры пастухи обогатят нынче трактир куда заметнее, нежели благородный воин. Они-то, по крайней мере, отсыпят горсть медяков, а он, Ближний князя? Ничего. Здесь Айнар не платил ни гроша. Почти год. Ни за стол, ни за кров, ни за коня – ничего. Отдавал, правда, доходы провизией – зерно и скот из родового имения, рис из княжеских закромов – но тем вряд ли покрывал даже половину затрат.

Едкие раздумья заглушали аппетит, и Айнар чуть ли не насильно впихивал в себя очередное кушанье. Хорошо, вино помогало. Надо стерпеть. Ведь, в сущности, ему улыбнулась удача – товарищ помянул имя вдовы, когда маячила угроза подлинного голода. Приличное, чистое заведение, удобное место. Цены великоваты, зато удалось произвести впечатление на хозяйку, и теперь получается сводить концы с концами… Идиллия… Если б только не постоянное ощущение позорности положения, не двусмысленные шепотки и ухмылки за спиной! Разумеется, едва воин оглядывался, перед ним сгибались в пугливых поклонах. Разумеется, друзья-отторо не разделяли терзаний, скорее завидовали – повезло, обдурив доверчивую простолюдинку, сберечь кучу денег для более значимых целей. Все правильно. И тем не менее Айнара это угнетало – трактир на глазах разорялся, а самый важный постоялец нахлебничал в нем, ровно последний кровосос. Что он мог дать взамен кроме денег? Разве приглашение для хозяйки посидеть рядом с дворянином… Да и то отвергли…

Совесть совестью, а ужин во всем его обилии был употреблен по назначению. Запыхавшемуся Ориеме досталось немного. Поглядев на жалобно вытянувшуюся физиономию слуги, Айнар даже снизошел заказать лишнюю порцию лапши, прежде чем удалился к себе.

Маленькая комната – хоть тут воин обуздал гордыню, не воспользовался привилегированным положением. Три на пять шагов, настоящая келья отшельника, ни компанию приятелей привести, ни женщину. Залатанный, с торчащей из прорехи соломой матрас, крохотный столик, сундук, где и хранить-то кроме рухляди нечего. Стараниями Ориемы здесь не пахло пыльным запустением, но вид открывался довольно убогий.

Впрочем, осматриваться Айнар не соизволил, а прямо с порога двинулся к единственной в комнате изящной вещице – черной, лакированной подставке. Тоже, кстати, не купленной, а добытой в походе. С подобающим уважением на постамент был водружен меч. Он да Дикарь – вот и почти все ценное имущество молодого Годоя, остальное – не более чем жалкий хлам. Лишь за коня и оружие воин всерьез беспокоился.

– Господин… – подал от дверей голос Окоши.

Айнар, не оборачиваясь, скинул с плеч пропыленный дорожный халат, оказавшись в нижней рубахе.

– За время отсутствия меня спрашивали?

– Нечасто, – мальчишка подхватил падавшую одежду. – Третьего дня заходил господин Тием, интересовался вашим возвращением за чашкой вина, да вчера был посланник из княжеского дворца.

– И что он?

– Ворчал, дескать, вы запаздываете на важный государственный праздник.

– Нашли повод ликовать – братание с тигонами. Век бы… – буркнул путник. Вслух распорядился: – Приготовь мыльню, бритву и чистое белье.

Как выяснилось, горячая вода имелась, однако Айнар предпочел ждать еще с полчаса – теперь он не мог бросить комнату без присмотра. Только с появлением наверху Ориемы, воин позволил себе отправиться в мыльню. Ничто так не снимает усталость, как ленивое лежание в исходящей паром воде. И перспектива орудовать мочалкой самому не особо волновала – основную часть времени все равно займет простое наслаждение покоем…