Ориема на муле тоже пытался сохранить надменный вид, однако, задрав нос, все-таки не забывал поторапливаться за хозяином. Подавно не волновало внешнее Халаса – он схватился за стременной ремень Айнара с жадностью отчаяния. Не секрет, что именно чужеземцу больше других доставалось враждебных взглядов и шепотков. И если редкий герой осмелился бы кинуть камень в благородного воина, то горе-проповедника от расправы оберегал исключительно грозный спутник. Потому-то Халас не сразу сообразил, о чем речь, когда Айнар наклонился к нему:

– Ну, я слушаю насчет Богов, любезный.

– Богов?.. Ах, Богов… Недалеко еще ушли… Нет никаких Богов, господин. Вернее есть, разумеется, но единственный – величайший создатель сущего, породитель мира, владыка и опекун всего! Мы чаще называем его Единым Творцом, хотя даже бессчетное множество имен не в силах полностью отразить величие истинного Бога.

– Ишь ты. Единый… – усмехнулся воин. – А куда же деть нашу толпу Небожителей?

– То, что непросвещенные народы привыкли нарекать богами, на деле являет собой либо мелких духов, обычно адского происхождения, либо – реже – многообразные ипостаси того же Творца. Лишенному прозрения разуму сложно ощутить общность виденных ипостасей, легче приписать каждую отдельной сущности. Понадобились века, чтобы исправить… Спаси Господь, они преследуют нас!

По примеру иноземца Айнар оглянулся на дорогу.

– Пусть преследуют. Терпения не напасут пехом гнать, а мы ходу прибавим… Выдержишь?

– Не сомневайтесь, – заверил Халас, трогаясь бегом. Ноги он едва успевал передвигать – вероятно, из-за субтильности или недавних побоев – но за стремя цеплялся крепко.

Оторваться от погони удалось. Почти милю сзади клубилось, отставая, пыльное облако, после оно пропало совсем – рассвирепевшее простонародье осознало тщетность своих усилий.

Гораздо хуже складывались дела с рассказом. Когда устроили привал, на Халаса жалко было смотреть – обливавшийся потом, он шатался и судорожно хватал ртом воздух. Естественно, это не могло не отразиться на качестве повествования. Айнар, впрочем, не досадовал: что-то он понял из обрывочных фраз задыхающегося спутника, что-то вспомнил из ранее слышанного. Да и ничего особо потрясающего в речах бродячего проповедника не прозвучало. Занятно, необычно, изложено с большим, искренним жаром… но не потрясающе. Или Айнар с возрастом стал таким толстокожим? Ну, один Бог вместо дюжины. Ну, правила, завещанные им, построже. И все! Опять-таки истории, описывавшие деяния Единого, происходили в неведомых землях, оттого напоминали скорее побасенки…

А вот проповедник явно рассчитывал на иное. В противном случае не бежал бы столько за лошадью, спотыкаясь и глотая пыль. Халас не то честно выполнял порученную работу, не то хотел поделиться со спасителем главным своим богатством. Однако слова нового учения восприняли на удивление равнодушно.

– Вам… не понравилось, господин? – откашлявшись, спросил чужеземец.

Айнар пожал плечами.

– Отчего же? Любопытная идея. Правда, у нас на Диадоне и признанных верований с десяток, а мелких давно никто не считает. Иногда кажется: всякий мудрец полагает непременной обязанностью учредить собственную религию. Вообрази, сколько их накопилось за века! И, боюсь, твоей вере, любезный, суждено кануть, будто камешку в реке.

– Ни за что! – встрепенулся Халас. – Разве может сгинуть единожды обретенное светлое знание? Ни за что! Убежден, вскоре и Диадон преклонит к нему слух… Лишь бы не ослабевали старания, не гас огонь в сердцах… а там и долгожданная Весть не за горами…

Что еще раздражало – проповедник через слово поминал некую Светлую Весть, грядущее явление Великого Пророка, который окончательно утвердит догматы истинной веры и тем заложит основы будущего спасения человечества. Разумеется, явление обещалось в самом скором времени. И, разумеется, где-то очень далеко, в другой части Поднебесной. То есть опять каким-то иноземцам постигать божественные откровения, чтобы затем нести их дикарям окраин… Короче, хотя речи у стремени Айнар выслушал внимательно, даже придержал коня, тем не менее заметных эмоций не выразил. И когда злосчастная деревушка с толпой преследователей скрылась из виду, остановился тотчас.