Высокая натуральная блондинка с карими глазами и красивыми плечами. Прямые волосы до этих плеч. Она курила, особенно не затягиваясь. Выкурив половину сигареты, жевала новую резинку, берегла белизну зубов и в любую минуту была готова к поцелую. Она угадала, что он никогда не курил и не любил курящих девушек. И ей не хотелось, чтобы ему было противно ощутить губами вкус табака.

– Как ты сам оцениваешь свою опытность по пятибалльной системе? – спросила она.

Олег смеялся беззвучно, и это нравилось ей. Он не смотрел на нее свысока, хотя был старше лет на шесть. И это тоже нравилось ей. У него была та мужская красота, от которой рождаются очаровательные девочки, а она хотела, чтобы ее первым ребенком была именно девочка. Он был выше ее ненамного, но все равно можно было не сомневаться, что эта девочка может быть повыше их ростом. Дылдой. Что ж, будет играть в баскетбол, а замуж выйдет за баскетболиста, подумала Женя.

– Ты тоже странный, – сказал она. – Какой-то очень правильный. Немного даже страшно.

Олег вздернул брови и скривил красивые губы и рассмеялся с некоторым звуком. Как бы слегка кашлянул.

– Мою опытность ты оценила, а о своей ничего не скажешь? – спросил он с выражением лица праведника.

– А чего не сказать? Я начала не с первой несчастной любви, а с папика. Так что опыт у меня вполне позитивный.

Олег снова вздернул брови.

– Ты считаешь этот опыт позитивным? Если так, почему ты не вышла за этого папика? Сегодня тебя никто бы не осудил. Или он слишком стар?

– Конечно, стар, хотя в отношениях был как Макиавелли в политике, это его сравнение, и он себя не завышал. К тому же любовница не становится хорошей женой. Женщина в роли любовницы и в роли жены – две совершенно разные женщины. И папик в роли мужа это уже совершенно точно не папик.

– Откуда такие сведения? – удивился Олег.

Женя серебристо рассмеялась.

– Давай я так скажу – не из книг, не из кино и не из Инета. Сумасшедшая любовь – это не начало опыта. Это несчастье. Разве не так?

– Не очень понимаю, но согласен, ты очень опытная, – сказал Олег.

– А как иначе? Я все-таки дочь бывшего папика моей мамы.

У Олега внезапно пересохло в горле, он отхлебнул испанского вина и ослабил галстук.

– Знаешь, я все же не понимаю, зачем тебе нужен был этот старик, – сказал он осевшим голосом.

– Ну, если кто-то старик, то это Макиавелли. Это у тебя ревность? Или ты хочешь понять, как я принимаю решения?

– Не надо отвечать вопросом на вопрос, – мягко упрекнул Олег.

– Ладно, – слегка раздраженно сказала Женя, – у папика – жена, репутация и совсем мало времени ходить по диспансерам. Это раз. Папик не считает себя подарком судьбы, как какой-нибудь двадцатилетний красавец-жеребец. Это два. С папиком можно поговорить обо всем, все-таки образование, опыт, владение речью. Это три. Хватит или продолжить?

– Все у тебя разложено по полочкам. То есть любовь-морковь не твое?

– Счастливой любви не бывает. Точнее, бывает, только не с молодым жеребцом. С ним бывает только мать-одиночка. Или диспансер.

– Сурово, – обронил Олег.

Женя усмехнулась и тоже сделала глоток, потом щелкнула зажигалкой, пыхнула дымком.

– Что тебе не понравилось? Ты вроде не старик, не жеребец.

Олег смотрел как-то потерянно.

– Что-то мы все обо мне. Давай тебя обсудим, – наседала Женя. – У тебя-то была старушка или ты сразу с девочки начал?

Олег густо покраснел.

– Ой, – выдохнула Женя. – Неужели?

Олег виновато развел руками.

– Не могу я делать это без любви.

– И что, даже не тянет?

– Представь себе.

– А как же я?

– К тебе вот потянуло.

– Интересно, а если б я не подошла к тебе?