Тогда Лаврус встал и сказал спокойно, но четко:

– Мне удалось получить послание – к нам приближается песчаная буря.

– Что?! – раздались взволнованные голоса в рядах путников. – Песчаная буря?! Насколько сильная? Что нам теперь делать?

– Сейчас нам нужно поторопиться. Сойдем с прямого пути немного в сторону, чтобы не попасть в центр бури. Приготовьте куски ткани, ими вы закроете лицо и сможете дышать через них, когда это понадобится.

Никто не спорил с Лаврусом, доверие к нему было безгранично. Одни стали судорожно искать кусок ткани в своих вещевых мешках, другие просто отрывали ткань от одежды.

Пока все суетились, Нумат подошел к Лаврусу и спросил:

– Лаврус, а что значит «медитация»? Она у меня никак не получается.

– Медитация, – отвечал Лаврус, вешая на шею кусок ткани, которой он собирался укрывать лицо в бурю, – это посредничество, посередине между чем-то. Состояние, при котором ты усиливаешь связь с миром мыслей, миром энергий и находишься посередине между физическим и энергетическим тобой.

– Это очень сложно, – сказал задумчиво Нумат.

– Не следует излишне напрягаться и стараться понять все здесь и сейчас, – поддержал его Лаврус. – Ты поймешь все в самый подходящий момент, если будешь к этому стремиться, ожидать этого.

Тем временем ветер стал подниматься.

– Нумат, – обратилась к мужчине Ичель, – мне страшно. Я никогда раньше не попадала в песчаные бури, но слышала, что может быть опасно. А что, если…

– Нет, – Нумат не дал Ичель договорить, – ничего не бойся. Буря обойдет нас стороной, держись ближе ко мне, и все будет хорошо.

На самом деле Нумат был напуган не меньше Ичель. И только спокойствие на лице Лавруса придавало ему уверенности.

Буря уже виднелась вдалеке. Встревоженные путники быстро оседлали верблюдов и гнали их изо всех сил, чтобы успеть спастись. Однако казалось, будто они бегут навстречу буре, а не от нее. Итан и Нумат стали негодовать, что послушали Лавруса, свернули по его указанию с пути и оказались в безвыходном положении.

Поднимался страшный гул. Стена песка, закрывающая солнце, все росла. Наблюдая это завораживающее зрелище, вызывающее и ужас, и восторг от мощи и красоты природы, волнение путников все усиливалось, дыхание учащалось, ощущение беспомощности росло. Верблюды встали как вкопанные, не в силах сдвинуться с места, страх парализовал их.

Люди не могли отвести глаз от ужасающей стены песка, несущейся на них с невообразимой скоростью. Буря казалась живой, она напоминала голодного дикого зверя, который гонится за своей добычей и ни за что ее не упустит. А добычей, похоже, были путники.

Горячее дыхание стихии обжигало. До бури оставалось метров пятьсот, она как будто уже разинула пасть, готовясь проглотить путников.

Повторяя за Лаврусом, все спешились с верблюдов, трясущимися руками быстро завязал повязки, закрывающие лицо от вихря песка, и пригнулись к земле, прижимая куски ткани к лицу.

Путники ничего не могли видеть, перед глазами стояла кромешная тьма, но могли слышать нарастающий гул и чувствовать всем телом сильнейшие порывы ветра, хлестающего их песком. Они понимали свою беспомощность и испытывали сильнейший животный страх.

Нумат чувствовал, что это конец. Перед его мысленным взором сами собой предстали счастливейшие моменты его жизни. Он стал вспоминать свое детство, беззаботный смех, игры с другими детьми. На какое-то мгновение он даже забыл о том, что происходит вокруг.

Припавший к земле Итан переживал о невыполненном задании Ноарафа, жалел, что так и не оставил после себя потомков.

Ичель и Дюна были в предобморочном состоянии от сильнейшего напряжения, не справляясь со страхом.