Хотя против мусорщиков, если они решили добраться до Дона или Виолы, одного мальчишки-оборотня, еще толком не знающего своей сути и своей силы, слишком мало.

Она нахмурилась и тихонько постучала пальцем по столу.

Сенсей с Твердохлебовым оборвали дебаты и уставились на нее. Остальные — люди и нелюди в равных пропорциях — тоже. В конце концов, кто бы ни был директором школы, старшинства это не меняло.

— Время, господа, — ровно сказала она, на этот раз не поднимаясь с места. — Через полчаса явятся командиры боевиков, пора принимать решение. Итак, первое. Инициация Эрика уже произошла, других не будет, я за этим прослежу. Обучением Эрика займется Сенсей, но это несколько позже.

Сенсей кивнул: в отличие от господ педагогов, он-то видел афишу Дунаева и знает, что это значит.

— Второе, господа, это безопасность детей, — продолжила она. — Посвящение мы проведем в ближайшую пятницу, как раз будет полнолуние…

— Нет! Это опасно!.. — прервал ее Твердохлебов. — Собрать всех меньше чем за неделю невозможно, в болотах сейчас…

— Хватит, — оборвала его Феличе. — Я уже поняла, что собрать всех будет трудно, что кикиморы в гоне, у русалок профсоюз, а одному старому пню пора на пенсию. Если ты не можешь построить своих подопечных, может, попросим мсье Жана взять Петербург под свою руку?

Все резко замолкли и побледнели — не приведи Господь, старый прохвост услышит и примет как руководство к действию.

Правильно, пусть начинают думать и бояться. Иногда страх полезнее ругани.

Однако леший не поддался. Что с него взять, деревяшка. Гневно заскрипел, готовый отстаивать свое право на владение исконными болотами, даром что на них уже три сотни лет как вырос город.

— Ты не понимаешь!..

— Это ты не понимаешь, монсеньор Мишель, — еще тише, чем Феличе, сказал Сенсей. Таким голосом он говорил очень редко, зато если говорил — все как-то сразу вспоминали, что Жеводанский Зверь держал в страхе целую провинцию не потому, что был милой и покладистой собачкой. — Детей нужно защитить. Мусорщики не нарушили писаного закона, до Посвящения дети — просто человеческие дети, что бы вы по этому поводу ни говорили. Посвящение будет в эту пятницу. Если монсеньор Мишель не способен организовать его, придется этим заняться мне.

Леший набычился и стал покрываться корой — признак злости. Шутка природы, однако. Дружит с Сенсеем, будто в одном лесу родились, но французов и французскую речь терпеть не может. Видимо, Наполеон ему на любимую мозоль наступил. Хотя вроде до Петербурга и не дошел… Не суть.

— С дрязгами и рычанием, господа, попрошу на задний двор после совещания, — оборвала новый виток скандала Феличе. — У нас есть более серьезные проблемы, чем забастовка мавок. Через две недели в Петербурге будет не продохнуть от высших.

Замерли все, даже упрямый леший.

— Вот только вас и не хватало, — пробурчал Б.К. Дорф.

Его привычная маска добродушного профессора треснула, обнажив сущность охотника. Еще одна жертва насмешливой судьбы: защищая отчизну от нежити, сам не заметил, как нежитью стал.

— Нас? — подняла бровь Феличе.

— Не смею сетовать на недостаток вашего присутствия, мадемуазель Феличе, — церемонно-насмешливо поклонился Дорф. — Не изволите ли посвятить в суть проблемы?

— Феличе, объясни, — попросила Эльвира.

— Через две недели в Мариинке дает концерт Даниил Дунаев. Вам надо объяснять, что на этот концерт соберутся все высшие?

— И всего-то, — разочарованно пожал плечами Интригал. — Подумаешь, очередное юное дарование концерт дает. Да этих концертов у нас без счета, с чего вдруг проблема?

Феличе очень захотелось настучать по шибко умной рыжей голове. Вот же... одно слово — гремлин! Но остальные, за исключением Сенсея, смотрели на нее с тем же недоумением.