— Не хрень, а ледоруб… ну, помнишь — таким Троцкого убили. Настоящий охотник на вампиров!

Дон положил последний штрих и отодвинул портрет. Киллер вышел бессовестно красивым, мрачным и опасным, хоть сейчас на афишу в роли какого-нибудь Ван Хельсинга. И ледоруб очень в тему.

Хотя, судя по недоуменной физиономии Киллера, аналогии между ледорубом и охотником на вампиров он не понял. Вот же павлин французский, у Дона в конспектах по истории Школы все это есть!

— Так причем тут ледоруб-то?

Киллер осторожно обвел пальцем свой же силуэт на картонке. Было в этом жесте что-то такое… восхищенное, пожалуй. Иначе с чего бы Дону вдруг стало так приятно?

— При упырях-коммунистах…

На лице Киллера отразилось такое недоумение, что Дон чуть не засмеялся. Небось, вообразил, что ВШ №13 — это замаскированный Хогвартс? А осиновые палки волшебные? Ага, три раза. Не будет тебе диплома Великого Мага, а будет — обыкновенного искусствоведа. Ну, не совсем обыкновенного, но это уже детали.

— Ладно, не смотри так, расскажу, — хмыкнул Дон. — А ты мясо в духовку сунь, ага? А то я уже сырое готов жевать.

Киллер взялся за мясо, едва не забытое в рюкзаке, а Дон — за лекцию. Ну, не совсем лекцию, конечно. На самом деле история ВШ №13 больше походила на фантастическо-детективный роман. Хоть фильм снимай.

Об основателе школы, Александре Меньшикове, Дон рассказывать не стал — времена Петра Великого и его самого не слишком интересовали. А вот про то, как школу в первый и единственный раз попытались закрыть, поведал. В двадцать втором году, по личному распоряжению Троцкого — как рассадник контрреволюции. Ибо ни к чему простому советскому человеку изучать мировую культуру и прочую буржуазную ересь.

 Поглядел на непонимающее лицо Киллера — причем тут это? не из-за школы же его убили! — хмыкнул и добавил, что убийца был сыном выпускницы школы[3]. Так-то! Теперь тот ледоруб хранится в школьном музее, Дон его сколько раз видел! А рукоять у него осиновая. У чего, у чего, у ледоруба! Думаешь, зря Твердохлебов нас учит осинобытию?

— Оси-иновая, — простонал Киллер, дослушав. — Особый агент НКВД, доктор Ван Хельсинг против главного вампира России Льва Троцкого! Уже завтра во всех кинотеатрах страны!

Дон сердито фыркнул и пририсовал Киллеру на картонке развевающийся плащ.

— Не знаю, как называется эта нечисть, но что покруче Жеводанского оборотня — ежу понятно. Ты вообще представляешь, сколько людей он уморил? Графу Дракуле и не снилось.

— Все они там хороши были, — буркнул Киллер, почти перестав ржать. — Что, серьезно, осиновая? И лезвие серебряное?..

— Серьезно. Ты сходи, сходи в школьный музей. — Дон сунул ему в руки рисованную на картонке афишу: «Впервые на экране! Леон Ван Киллер: победитель Мракобеса!» — Звезда Голливуда.

Киллер показательно утер слезу умиления и прижал афишу к груди.

— Я подарю тебе моего десятого Оскара, друг! — и снова совершенно неприлично заржал.

Дон — следом. Думать о серьезном не хотелось, да вообще думать не хотелось. 

А Киллер, отсмеявшись, снял со стены и с гордо-заговорщицким видом подал Дону тяжеленькое трехрядное ожерелье из пуль.

— Такого в вашем музее нет. Стопудово. Смотри, вот тут гравировка, крест и буквы…

Пули скреплялись джутовой веревкой. И, судя по виду и весу, были серебряными. Перебирая пули и показывая Дону особо выдающиеся, Киллер рассказывал, что вот эту, по легенде, вытащили из шкуры Жеводанского людоеда, а вот эта — смотри, интересная чеканка, правда? — испанская, от ведьм. Дон соглашался, что чеканка интересная, а потом они душевно ржали дуэтом, представляя озадаченное лицо охотника, на которого выходит оборотень в ожерелье из серебряных пуль, и спрашивает, почему ленточка на шляпе не синяя, что, не уважаешь?