Вторым путём распространения мировой культуры являются научные и профессиональные сети. По мнению Дж. Майера, именно они играют ключевую роль в глобализации, которая происходит не столько на национальном уровне, сколько на уровне отдельной организации и индивидуума[67]. Многие страны стали применять международные стандарты бухгалтерского учёта, информационных систем и систем управления, организационных тренингов, организации работы школ, больниц, бизнес-структур и органов государственной власти, которые и распространяются организациями, учёными и профессионалами в своей сфере деятельности. В результате глобализированные организации и агентства «начали рассматривать себя – и соответственно анализироваться другими – в качестве универсализированных организаций и акторов, которые вследствие этого являются субъектами стандартизирующей рационализации»[68].

Особое место в теоретических обоснованиях тех изменений, которые происходят в высшем образовании под влиянием глобализации, занимает так называемый алломорфизм. Алломорфизм стремится преодолеть слабости новой институциональной теории и теории мировой культуры, которые практически оставляют без ответа вопрос о том, почему организации, находящиеся в одном и том же институциональном окружении, по-разному отвечают на глобальные вызовы. В рамках же алломорфизма выдвигается и обосновывается идея о том, что на выбор и адаптацию глобальных моделей высшего образования оказывает значительное влияние то, каким образом функционировали университеты на предшествующих исторических этапах.

Как правило, выделяют четыре основных направления происходящих изменений: изменение управления высшим образованием/организационная реструктуризация высшего образования; аккредитация и контроль качества, интернационализация и транснационализация высшего образования.

Говоря о «глобальных моделях» высшего образования, мы имеем в виду доминирующие в мире представления о том, как должны быть организованы университеты и чем они должны заниматься. Эти представления под влиянием культуры глобализации формируются исходя из опыта ведущих университетов мира. При этом очевидно, что в качестве образца для подражания берётся англо-американская модель высшего образования.

Термин «алломорфизм» заимствован из лингвистики и означает применительно к образованию университетские структуры, которые принимают близкие формы, но сохраняют при этом определённые различия. Так, например, стремление диверсифицировать свои каналы поступления финансирования (государственные субсидии, исследовательские гранты, спонсорство, хозяйственные договоры с организациями бизнеса и т. п.) объединяет сегодня университеты по всему миру, однако конкретные формы, которые приобретает подобного рода финансирование, могут серьёзно различаться как между странами, так и между университетами в рамках одной и той же страны.

В рамках алломорфизма глобализация концептуализируется следующим образом: «Мировые модели определяют и легитимизируют повестку дня для местного действия, формируя структуры и политику национальных государств и других рациональных местных акторов практически во всех сферах рационализированной социальной жизни – бизнесе, политике, образовании, медицине, науке и даже семье и религии»[69]. Как мы уже отмечали, эти глобальные модели в определённой степени представляют собой мифы, поскольку их реализация на практике совсем не обязательно напрямую ведёт к повышению организационной эффективности. Скорее они служат легитимизации определённых изменений в случае, когда организация идёт на них. Важно отметить, что у современных исследователей нет единодушия по поводу однозначности глобализационного влияния. По мнению М. Ваиры, существующие точки зрения можно разделить на две крайние позиции – сторонников дивергенции и сторонников конвергенции. В рамках идеи конвергенции, которая, в частности, характерна для теории мировой культуры, подчёркивается гомогенизация экономики, политики и культуры