Неожиданно прозвучавший телефонный звонок заставил его вздрогнуть.

– Капитан Юферев слушает.

– Привет, капитан. Рад слышать твой голос.

– Кто говорит?

– Фамилия моя Кандауров, а зовут Костей.

– Ну, здравствуй, Костя. – Юферев неожиданно поймал себя на том, что ему приятен этот звонок, что ему хочется поговорить с крутым авторитетом. Может быть, он и ждал его звонка?

– Что нового, капитан? – Голос у Кандаурова был улыбчив, но куражливости, обычного ерничанья не было, чувствовалось, что он озабочен, опечален, обеспокоен.

– Работаем, – коротко отозвался Юферев.

– Знаешь, капитан, я чувствую, что мы с тобой по одному делу работаем.

– Возможно.

– Не будь так сдержан, капитан. Мы оба делаем святое дело, следим за порядком в городе. И я не знаю, у кого успехов больше. А тут видишь, как нехорошо получилось. Это наш общий прокол.

– Значит, не твоя работа?

– Саша! Как ты мог подумать?! Ты же умный человек, покидай карты туда-сюда, потасуй колоду, и сразу все станет ясно – мне нанесен удар. Мне! Это же мой банк, ты прекрасно об этом знаешь. И я принял вызов!

– Я тоже.

– Есть успехи?

– Нет, Костя, успехов, – с неожиданной болью сказал Юферев. – Нет отпечатков, нет следов, нет вещественных доказательств... Ничего нет.

– Если будут... Поделишься?

– Сложный вопрос, Костя.

– Тогда, капитан, послушай, что я тебе скажу... Если найдешь этих ребят, отдай их мне.

– Зачем?

– У тебя ведь по-разному может получиться, – продолжал Кандауров, как бы не услышав вопроса Юферева. – Следствие, суд... Улики начнут исчезать, свидетели изменят показания, потом найдется состоятельный человек, и суд выпустит их под залог... Они, конечно, тут же слиняют... И тебе будет очень обидно. До слез. Отдай, капитан. Понимаешь... Должен быть порядок в городе. Если они от тебя умыкнут и обнаружатся где-нибудь на Канарских островах... Тогда каждый решит, что и ему можно вот так поступать, что и он может женщинам головы отрезать, а пацанам в виски втыкать разные острые предметы. Я сделаю так, что никому не захочется таких заработков. Только высшая мера, капитан.

– Значит, это все-таки не ты, – как бы про себя пробормотал Юферев.

– Обижаешь, капитан.

– Больше не буду.

– Мы договорились?

– О чем? – Юферев сделал вид, что не понял предложения. Ему требовалось время, чтобы прикинуть последствия, чтобы не пришлось потом отходить от своего же обещания – этого он не любил, знал, что и Кандауров воспримет подобное как оскорбление. Произнесенное слово – это кирпич, уложенный в стену, это камень брусчатки, – его нельзя уже вынуть, нельзя потревожить, иначе возникнет брешь в стене, в дороге, в отношениях.

– Повторить? – без раздражения спросил Кандауров, видимо, поняв причину заминки Юферева.

– Повтори.

– Хорошо... Наше общее с тобой дело – найти этих отморозков. Я обещаю – все, что буду знать... Поделюсь. И хочу, чтобы ты пообещал то же самое. Еще прошу... Если найдешь – сдай их мне. Тебе с ними не совладать. У тебя будут пропадать документы из сейфа, тебя отстранят от дела, начнется чехарда со следователями, отводы судей, потом пройдет много времени и многие даже забудут, за что их собирались судить. А когда вспомнят, отпустят под залог в десять миллионов или в сто миллионов... Это уже не имеет значения. И в тот же вечер они вылетят на Канарские острова... Кстати, как тебе понравились Канарские острова?

– Как-то не довелось побывать.

– Рекомендую.

– Обязательно посещу, – усмехнулся Юферев.

– Так вот, выйдешь на след... Не жадничай, поделись. И я тебе обещаю – отрезанные головы в нашем с тобой городе резко пойдут на убыль. Я не говорю, что они исчезнут вовсе, но их будет все меньше. А эти отморозки будут весело смеяться, когда вспомнят о тебе на Канарских островах. Или на Багамских. Или еще на каких-нибудь, не менее привлекательных. Этих островов, капитан, как я недавно узнал, видимо-невидимо.