. А Аркадий Свидерский вспоминал: «О Леве я могу несколько суток говорить, не умолкая. Такого человека я больше в жизни не встречал. Он был нам и отцом, и старшим братом, и другом. Невероятной одаренности человек. …Он обладал невероятной физической силой, и если его вынуждали, то пускал ее в ход. В самом крайнем случае, конечно»25. По словам И. Кочарян, в 1967 году в Одессе случилась такая история: «…Вечером пришли ребята, и этот [актер] Стефан Данаилов сказал Володе: «Пой!». Володя говорит: «Я не хочу». Тогда Данаилов достал деньги и бросил Володе в лицо. И Лева этим Данаиловым сломал тахту».

Рассказывает Людмила Абрамова: «Лева был замечательный человек. Он мог бы быть директором интерната или большого детского дома. К нему людей тянуло – и именно тех, кто нуждался в помощи, тепле и поддержке. А то и в жесткой критике – ведь все побаивались Леву. Володя в том числе. Он мог быть грубым, и при этом – музыкальность изумительная, голос красоты необыкновенной. Мог врать женам своих друзей, глядя спокойно в глаза, но лишь потому, что он был их воспитателем и все мы были – его семья. Была ли эта ложь во спасение или не во спасение, но – чтобы своих не трогали! … И, по-моему, образ Жеглова – это долг памяти двум людям: Леве Кочаряну и брату Толи Утевского».26 Кстати, фильм по роману Вайнеров «Эра милосердия» задумал в свое время Кочарян, он вместе с братьями Вайнерами писал сценарий, но помешала болезнь…

Согласно биографу В. Новикову, в одну из первых встреч Высоцкого и Влади на публике, во время Московского кинофестиваля, Сергей Герасимов приглашает Влади на танец, после чего «она танцует только с Высоцким, причем Лева Кочарян с ребятами организует вокруг них живое кольцо, чтобы посторонние не пытались претендовать»27.

Когда страдавший тяжелой болезнью Кочарян уходил из жизни, Высоцкий не навещал его в больнице (из-за этого кинорежиссер, по словам Юлиана Семенова, «жутко переживал») и не был на похоронах, так как ему было невыносимо воочию увидеть эти трагические картины. После этого семья Кочаряна и некоторые из друзей, в том числе Эдмонд Кеосаян, отвернулись от него. Вот такая ирония судьбы: автор «Песни о друге», человек, умевший по-настоящему дружить, не смог найти в себе сил, чтобы навестить тяжелобольного старшего друга, который так нуждался в поддержке. В. Новиков пишет, что в день похорон Кочаряна с Высоцким «приключается то, чего никогда прежде не бывало, – приступ абсолютной некоммуникабельности, неспособности с кем-либо говорить и сделать хотя бы шаг из дому»28. В последние годы жизни Высоцкий особенно часто рассказывал о Кочаряне: «Нет хозяина этой квартиры, нет Левы Кочаряна… Он успел снять только одну картину как режиссер – «Один шанс из тысячи»… Он его поймал и быстро умер. Он успел немного. Он жил жарко – вспыхнул и погас – мгновенно». В записи, сделанной в гостях у С. Димитриева (Болгария) 18 сентября 1975 года он подробно рассказывает о последнем дне Кочаряна, как будто сам присутствовал при этом, хотя и отмечает, что не ходил к нему в больницу, не был на похоронах29. Это лишний раз показывает, как он переживал по поводу смерти старшего друга даже через 5 лет. Валерий Янклевич рассказывал, что Высоцкий «никогда не был на похоронах ни у кого». Поэт как-то признался ему, что не присутствовал на похоронах Кочаряна, так как не мог видеть Леву в гробу30. Валерий Нисанов вспоминал: «Однажды Володя зашел ко мне домой – это было в конце мая 1980 года. А у меня на стене висят фотографии, на одной из них я снят вместе с Левой Кочаряном. Володя остановился перед этой фотографией и долго-долго стоял и смотрел. Не знаю, что когда-то между ними произошло, но у Володи вдруг началась истерика, самая настоящая, со слезами…» По словам Артура Макарова, «Левина фотография всегда стояла у него дома около кровати»