– Разные упражнения на воздухе… Меткость… Сила… – Какая-то побрякушка выпала из кулака Лехара и с протяжным звоном закатилась под диван. – Охота на зверей всяких…

– Звери не хотят, чтобы их поймали. Верно. – Туллий кивнул с пониманием. – В Балтинии и не едят мясо, но знают, что и рыба не такое уж покорное существо. Вот только, – Принц вытянул ноги, – подобная ловкость может помочь и в других ситуациях, коли сам на месте рыбки или зверюшки. – Его глаза сузились, в то время как князь Олиф с трудом скрывал злость. Свет стал ярче, и теперь Туллий казался его частью, на миг отделившуюся от общего потока и принявшую человеческую форму.

Лехар совсем поник, при этом от Принца не укрылась злость, притаившаяся в наследнике: он норовил не просто отмстить, а ужалить побольнее. Туллий отругал себя за то, что перегнул палку своими замечаниями и, обозвав наследника Ферла про себя змеенышем, решил чуточку смягчить разговор:

– На мой взгляд, Олиф, ты прекрасно подготовил наследника. Он думает в первую очередь о своем острове. – Добродушно заметил Туллий. – Радует и то, что он сделал тебя дедушкой.

Князь Олиф фыркнул и покровительственно изрек с едва уловимым намеком:

– Наш род крепок. Крепок как никакой другой. Я знаю, что не он один послужит нашей славе. Мой сын молод, и мальчик не будет его единственным сыном. Да принесут они Ферлу еще бо̀льшую славу.

Как Туллий ни силился, но такое оскорбление снести не мог. Чуть улыбнувшись уголками рта, он предельно ласково проворковал:

– Вы не боитесь междоусобицы? Не каждый согласен с правом старшего, даже в детстве, не всегда оно и лучше… – Он заглянул Олифу прямо в глаза. – Опасения, однако, могут быть и безосновательными. Не каждый может дожить до счастливого момента. Правда, Олиф? Твой старший брат и трое твоих сыновей. Я был искренне опечален смертью мальчиков.

– Зато ты избежал подобного,– мрачно отозвался Олиф. – Вместо одного подсунул другого. Надеюсь, он в добром здравии?

Лехар прищурился и вопросительно посмотрел на раздосадованного отца: истинная тема беседы никак не разгадывалась.

– Конечно, берегу единственного. Всегда под присмотром. – Принц расправил рукав. – Сам Создатель решил помочь мне в этом.

– Как? – Диван под Олифом вновь скрипнул, будто на него приземлился тяжелый мешок с капустой. – Как?

– Когда-нибудь узнаешь. Вначале я сам испугался такому повороту дел, а потом, пораскинув мозгами, обрадовался. Как говорят волшебники: «Так до̀лжно!» – Туллий чуть скривился от неожиданной боли, напомнившей, что гостей стоит пригласить к ужину, пока голова не начнет раскалываться.

– Мне жаль, Туллий, что у тебя нет ни секунды передышки. – Сквозь зубы донеслось еле различимое шипение, которое только и можно услышать от призрака.

– Убийство Карнеола заставило меня мысленно пересмотреть весь уклад нашей жизни, а рассказ Лехара безумно огрочил. – Тень сильнее падала на лицо, открывая лишь один глаз принца – блеклая зелень радужной оболочки, как лесное болотце, завлекала к себе именно мутностью и иллюзорным отсутствием глубины. – Пион распространяет про меня слишком много порочащих слухов, это затрудняет мое правление, но я все же приложу усилия… Если не удастся собрать всех на Сведоме, то я, помяни мое слово, навещу каждого, – заключительные слова прозвучали как некий каприз, а не угроза.

Лехар, совсем сбитый с толку, поворачивался то в сторону посуровевшего отца, то хозяина замка и прикусывал губы. Наследник сжал ноги и выпрямил спину, возвышаясь над Олифом и Туллием, как слишком раскачавшийся маятник.

– Не будет ли это слишком опрометчивым поступком? – Князь Олиф и сам начал теряться в противоречащих всем природным законам тенях, среди которых только оранжевые разводы на белой рубахе отличали его от остальных предметов интерьера.