– А сейчас?

– Сейчас оттаивают. Сейчас ты их встретишь где угодно.

– А какой у них язык?

– Очень своеобразный. Специалисты находят отдельные корни индийские, что-то из суахили…

– А общественное устройство?

– Правление монархическое. Но и жрецы, и советы старейшин…

Лужи на дороге кончились. Но мы продолжали идти пешком – разговор увлёк обоих.

– У них разные страны?

– Нет, государство одно. Империя.

– Объединились… И правильно. Мне всегда казалось, что постепенно вся Земля объединится. Через тысячу лет или раньше. Один народ, один язык и никаких отдельных государств. По Ефремову.

– Мне тоже так кажется. Но с государствами – сложно. Например, руководство какой-нибудь Андорры ни за что не согласится войти в состав Испании или Франции, а самим остаться в тех же дворцах, в том же комфорте – но не королями или президентами, а всего лишь губернаторами. Удивительно, как наша империя собралась.

– Нужен был Арсентьев…

Лес редел, расступался. Показались городские здания.

– Артур, а какой у нас сейчас общественный строй? Царь на троне – это понятно. А экономические отношения?

– А сам как думаешь?

– Затрудняюсь сказать. Похоже, не совсем то, что в моей прежней жизни.

– Не то. Страна меняется, жизнь меняется. А как это назвать… Суди, Слава, хотя бы по своему дому.

– Пожалуй, у капиталиста я бы такую хоромину не получил.

– Ты прав, капиталист – не альтруист.

– И общественная мораль подтянулась. Даже у предпринимателей. Рекламы на улице гораздо меньше, чем в моё время.

– А сейчас реклама только заслуженная. Признак качества. Разрешение на рекламу выдаёт инспекция Совета Экономики. Очень закрытая организация. Впрямую с производителями и распространителями не общается. Надзирает негласно, наказывает больно. Если есть за что.

– Вроде, и самих предпринимателей стало меньше.

– Мало кто рвётся в бизнесмены. Личная нажива больше не стимул. Этот стимул – не из самых нравственно здоровых.

– Зато он естественный! В этом его сила.

– Естественный… Нет ничего естественнее, Слава, чем кинуться на другого человека, который слабее тебя, и перегрызть ему горло. Крови его напиться. Напиток, между прочим, пользительный.

– Ну, я ж не спорю. Не всё естественное хорошо. Человек произошёл известно от кого. Помню, в начале «безумного десятилетия», когда началось обнищание и голодовка, один хмырь в тогдашнем руководстве сказал журналисту: пусть слабые и неспособные граждане вымрут, это приведёт только к оздоровлению нации… Асам такой пухленький, розовенький.

– Вот видишь, какие там «нравственно здоровые» преуспевали.

– На могиле ему эти слова написать!

Несколько успокоившись, я спросил:

– А нынешние предприниматели? Ради чего они стараются? Какие стимулы, если нажива потеряла значение?

– Не знаю, не задумывался. Ну, потребительские рейтинги, конечно. Известность. Если частник хороший, у него продукция лучше, чем у других, даже чем государственная. Высокий рейтинг даёт право участвовать в Совете Экономики, на разных уровнях… У меня нет знакомых в этих сферах. Не знаю я их дел, да и знать не хочу.

У торгового центра я догнал спутника, поехал рядом.

– Артур, а если платим за всё по кредиту, тогда зачем деньги?

– Иногда деньги удобнее.

– Я так понял – они отмирают.

– Правильно понял. Но ещё не совсем. Заграница, кстати, хватает наши рублики только так!

Мы остановились у арки перед домом Артура.

– Меня вот что удивляет, – заговорил я. – Где собаки?

– Имеешь в виду зубак?

– Нуда. Кошек вижу, бегают, а псов нет.

– Вымерли.

– Каким же это образом?

– Не стали нужны. Сейчас в России жизнь спокойная, безопасная, нужды в оружии у граждан нет. Зубака же изначально – что? Биологическое оружие.