Поэтому сначала были созданы кадры.

Будущие учителя и воспитатели отбирались тщательно и строго. Педагогические «университеты» и «колледжи», вернувшие себе название институтов и училищ, стали элитными заведениями. Туда больше не было хода любому желающему. Принимали молодёжь из хороших семей. Хорошие семьи были – педагоги, библиотекари, инженеры, писатели, учёные… Конечно, военные. Не считалось хорошим происхождение из бизнесменов. Капиталистический менталитет не годится для воспитания достойных граждан. Впрочем, огорчения большого тут не было. Оставались вузы медицинские, юридические, финансовые, управленческие.

В будущие педагоги не принимали молодых цыган, поскольку их родители были сплошь лицами без определённых занятий. Точнее, очень даже определённых, но – как бы это повежливее – не полезных для общества и потому скрываемых. Кроме того, все – и парни, и девушки – курили с раннего детства, лет с четырёх. А уж курящие в любом случае отсеивались.

К приёмным экзаменам допускали только прошедших психологические тесты и собеседования. Главное значение имело доброе отношение к детям. Прежние педагоги прошли переаттестацию, и многим было настоятельно предложено сменить профессию. Государство гарантировало им сохранение прежних доходов, переучивание. Что интересно, после переаттестации Академия Образования лишилась девяти десятых своего состава! По сути, была разогнана. (Как я подозреваю – вполне заслуженно)

К разработке учебных программ были привлечены выдающиеся педагоги, психологи, философы, историки, писатели, артисты консервативного направления. Все, для которых мораль и нравственность не перестала быть пустым звуком… По-простому говоря, все, кто отличал хорошее от плохого. Не лишался разума при слове «свобода». Все должны были внести вклад в большой ответ на большой вопрос: чему учить будущих учителей и воспитателей? Был заново проанализирован опыт человечества в области морали; отброшены этические извращения, свойственные загнивающим обществам. Были введены такие дисциплины, как, например, «Формирование интуиции». Или «Формирование здоровой сексуальности». Или «Гармонизация материального и духовного начала». Или «Нейтрализация неблагополучной наследственности», «Парирование дурных влияний». Учитывалась и возможность пагубного влияния семьи, и так называемой улицы, которую давно и страшно сменила помойка социальных сетей… Не было забыто и раскрытие творческих задатков, и раннее распознавание склонностей.

Студентам неукоснительно прививалось чувство собственной значимости и ответственности. При выпуске ректор говорил:

«…Наш президент, в сущности, великий человек, он взял на себя огромную историческую задачу – в течение одного, двух, максимум трёх поколений создать новый народ. Начать исполнение этого небывалого дела он доверил вам, дорогие мои…»

У бизнесменов отобрали множество помещений деткомбинатов, в своё время рейдерски захваченных. Закрыли парковки на месте детских площадок. Ещё больше садиков было построено вновь. Плату государство полностью взяло на себя. Садики и площадки вмиг наполнились весело визжащей малышнёй. И «арсентьевским десантом» в белых халатах – молодыми воспитателями.

Тут, весьма ко времени, активизировалась некая неформальная организация, состоящая из поклонников и почитателей Ивана Антоновича Ефремова, последователей его идей. Большинство воспитателей, юношей и девушек, принадлежало к этой организации либо ей сочувствовало. Власти в регионах знали об этом, но из Москвы пришло строгое указание: не мешать.

Правительство отпускало огромные средства. В детдомах, интернатах и домах ребёнка почти целиком сменился состав сотрудников, причём их стало в несколько раз больше. Каждый работал с очень небольшой группой детей. Бывало, одна девушка в белом халате говорила другой: «А я сейчас бездетная. Удели мне парочку своих». И другая серьёзно отвечала: «Да они не согласятся. Не унывай, долго скучать не будешь».