А что читали, Вы, кроме газет? Встречались ли в интересные высказывания?

– Потом читал Ренана: «Человек много лет был скотом, а затем много лет был дураком».

– Похоже, что в России и первый и второй периоды становления человека, описанные Ренаном, еще продолжаются, и без принятия специальной программы воспитания человеческого детеныша от рождения и до старости, боюсь, что не закончатся никогда…

– Шел и думал, вернее, чувствовал: если бы теперь и удалось вырваться куда-нибудь, в Италию, например, во Францию, везде было бы противно, – опротивел человек! Жизнь заставила так остро почувствовать, так остро и внимательно разглядеть его, его душу, его мерзкое тело. Что наши прежние глаза, – так мало они видели, даже мои!

– Отчаяние – не самый лучший подсказчик думам и поступкам человека. Мне несколько раз приходилось менять не просто место работы, а профессию. Чаще всего самому приходилось разрабатывать проекты, которые сам же и реализовывал. Чтобы не впадать в отчаяние или в ненависть, я дал себе установку – терпимо и снисходительно относиться к начальству и коллегам по работе, которых не всегда можешь выбирать.

А что было бы, если бы наши глаза смогли увидеть то, чего раньше не замечали? Что это изменило бы? По-моему, ровным счетом ничего. Они вон, сидящие в высоких кабинетах, не очень то обращают внимания на то, видит народ, что они вытворяют, или нет…

– Затем призыв Раковского, где, между прочим, есть такое место: «К сожалению, украинская деревня осталась такой же, какой ее описывал Гоголь, – невежественной, антисемитской, безграмотной… Среди комиссаров взяточничество, поборы, пьянство, нарушение на каждом шагу всех основ права… Советские работники выигрывают и проигрывают в карты тысячи, пьянством поддерживают винокурение…

– Бедная моя, Россия! Ничего в ней не меняется, кроме названий. Были комиссары, сейчас главы муниципальных образований и администраций. Была партия большевиков-коммунистов, теперь партии единороссов, справедливо-россов, либерал-демократов, которых давно пора объединить в одну. Только на кону у них не тысячи, а миллиарды рублей, предприятия и города, федеральные и региональные министерства и ведомства…

– Все дышат тяжелой злобой к «коммунии» и к евреям. А самые злые юдофобы среди рабочих и Ропите (Русское пароходное общество). Но какие подлецы! Им поминутно затыкают глотку какой-нибудь подачкой, поблажкой. И три четверти народа так: за подачки, за разрешение на разбой, грабеж отдает совесть, душу, Бога…

– И в этом все осталось по-прежнему. Подачки, поблажки, грабеж, разбой, рэкет, коррупция… И после всего этого не стыдно идти в храм и прилюдно креститься. Какой цинизм! А народ все на что-то надеется, на какое-то чудо. Может быть, это и правильно? Без надежды жизнь станет и вовсе невыносимой.

Евреев даже не ругают. Они заняли руководящие посты в правительстве, в администрации президента, в регионах, в государственных корпорациях; подмяли под себя все, что можно. Но народу до них нет никакого дела. Каждый занимается своим: кто строит дом, кто возится с машиной, кто ищет работу… Каждый живет сам по себе, ни на кого не надеясь и не на кого не жалуясь. Так иногда в разговоре махнет кто-нибудь рукой, дескать что о них говорить. всё равно без толку… На этом критика в адрес правительства и конкретных её членов и заканчивается.

– Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким высокомерием глумятся они над «непугаными интеллигентами», – точно решительно нет никаких причин пугаться, – или над «испуганными обывателями», точно у них есть какие-то великие преимущества перед «обывателями». Да и кто, собственно, эти обыватели, «благополучные мещане»? И о ком и о чем заботятся вообще революционеры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?