– Нет, – я решилась и посмотрела ей в глаза.

– Отлично! – вспылила она, покрылась красными пятнами. – Тогда имей в виду, Познякова, что уволю я тебя не по собственному желанию. На тебя написано пять заявлений. Люди жаловались!

– Почему я не знаю об этом?! – ахнула я, внутри появилась мелкая дрожь, чуть не задохнулась от возмущения.

Когда? Что я сделала?

– Субординация, непрофессионализм. Тебя не возьмут к детям работать с такой характеристикой. – Она вырвала из рук листок с моим заявлением и разорвала его. – До понедельника думай, в понедельник подпишу приказ о твоём увольнении, напоминаю, не по собственному желанию.

Она говорила таким голосом, что я чувствовала себя нашкодившим котёнком, маленькой девчонкой, а не взрослой женщиной и врачом.

Ушла, хлопнув дверью. И там, в её кабинете стало тихо… Меня обсуждали.

Всё-таки не получилось уйти хорошо. Нужно было по закону сколько-то отработать, а я не представляла, как вернусь в понедельник на рабочее место. Как после такого я могла прийти сюда?

На фоне Дениса наш охранник показался мне совершенно никудышным, и я сухо с ним попрощалась, даже не улыбнувшись. Потому что не хотела больше играть, изображать из себя хорошую женщину. Старик меня откровенно бесил и находился не на своём месте.

Винцо решила купить, чтобы хоть как-то расслабиться. Саше, сестре, позвонить, всё рассказать. Пожалуюсь родному человеку. Я не одна.

Села в свою машинку. У меня небольшая иномарка, купила её три года назад в хорошем состоянии. Ездила на ней из города в посёлок на дачу, но у нас с сестрой Сашей ещё квартира на двоих осталось от родителей… Саша уедет скоро от меня.

При этой мысли опять зазвонил телефон. Я, шмыгая носом, посмотрела на экран. Денис Николаевич Харитонов звонил. Опять.

– Да.

– Валюш, я тут на наш забор облокотился, и он рухнул.

– Что? – я не сразу поняла, о чём он говорит.

– Не расстраивайся, я его пока временно снял. Ты когда приедешь? Я тебе забыл предложить подвезти, но вроде у тебя красное ведёрко есть.

– Спасибо, Денис Николаевич, за краткую характеристику моей машины, – усмехнулась я.

– Могу, умею, практикую. Жарю драники.

– А не слишком ли вы навязчивый? – спросила я, и улыбнулась сквозь слёзы.

– Нет, не навязчивый. У тебя что-то случилось? – тихо поинтересовался мужчина.

– Нет. Я просто устала.

– Отдохнём, не вопрос, Валюш.

Мы же с ним знакомы полдня… Хотя нет, это я его не знала, а он на меня пялился очень давно через забор, которого теперь нет. Поэтому так легко у него всё. Лицом, похоже, понравилась, а с попой давно знаком. Притёрся уже…

*****

Пока ехала, думала, с какой стороны живёт Харитонов. Мой дом окружён другими участками, и только с одной стороны выходит на дорогу. За всю жизнь мне не пришлось ставить забор. Соседи на огороде сами отгородились от меня. Если встать к воротам, которые достались нам от прежних хозяев, лицом, то с левой стороны участок Гали и Саши. Они отделились от меня по инициативе жены. Это был большой скандал, когда нетрезвая женщина меня обвинила в том, что я соблазняю её мужа своим желанием работать на огороде. Я никогда не лезла в передовицы огородного дела, просто действительно люблю копаться на грядках и работать с садом. А Галя нет, времени не было на огород, он пребывал в запущенном состоянии, и её муж начал попрекать. Вот, мол, у Валюхи идеальная чистота в огороде, а у тебя конь не валялся. Где не валялся мужний конь, Галя быстро пояснила нерадивому Саше. У женщины не выдержали нервы, она устроила мне взбучку. Ни за что. На тот момент я уже была вдова, и меня подозревали во всех смертных грехах дачного разлива. Это её фраза: «Муж умер, возбуждено два соседа». Буквально через месяц после подачи заявления в полицию на Галю, вырос железный сплошной забор в три метра. После этого, её муж перестал со мной здороваться, а Галя вроде даже ничего, осталась довольна.