«Барахтался что ли?» – удивился мотоциклист.

Соль вытянула из человека всю воду, превратив лицо в маску серого цвета. Глаза ввалились, губы ссохлись, обнажив дёсны и зубы. Между челюстей торчал уголок чего-то красного. Преодолевая брезгливость, Сорог потянутся к предмету и дёрнул.

– Мать твою! – не удержался от возгласа он.

В руках оказалась оперская ксива. Раскрыв хрустящее белыми кристалликами удостоверение, он снова выругался, на этот раз более цветасто. Корочка принадлежала одному из оперуполномоченных города Малые Чесноки.

Он постоял с минуту, изучая документ, затем вернул его владельцу. Картонка вошла между зубов чётко, как нож в ножны.

«Не выпадет», – решил Сорог. Почему-то это казалось важным. Таращиться на мертвеца дальше не хотелось, и он продолжил обход буя.

На борту обнаружилась надпись на нескольких языках: «Метка 1394. Собственность Капитана».

Оглядев округу повнимательнее, он обнаружил следы злой резины, которая так и не помогла давешнему пикапу. Следы начинались у самого борта и уходили в направлении, откуда Сорог только что приехал.

Значит, не лярвы впустили. Да и зачем им отморозков на Пустошь пускать, вдруг глаз кому из молодняка выбьют случайно. А молодняк – он же не чужой, родня как-никак.

Он аккуратно, чтобы не упасть, постучал прикладом трофейного «костыля» по стенке буя. Сам бакен не шелохнулся, однако со сварных швов осыпалась краска, обнажив ноздреватый слой местной лютой ржавчины.

«Давно лежит, – прикинул Сорог, – и пролежит ещё долго, для моря сделан, не ржавеет почти».

Подволакивая ногу и морщась от боли, он снова обошёл плавучий радиомаяк. На стороне, обращённой к мотоциклу, по-прежнему весело перемаргивались светодиоды. Встроенные в люк, они продолжали сообщать, что устройство функционирует. Неведомый капитан, как видно, неплохо разбирался в людях, поэтому по углам люк чернел свежими сварными швами.

Сорог снова постучал по металлу. Швы ещё не успели заржаветь. С них посыпалась лишь чёрная окалина.

Заварили недавно, вандалов боятся… Да видно, не тех.

Уперевшись в землю покрепче, он прицелился и выстрелил в люк. Аккуратное отверстие доказало мощь 98-го маузера.

Передёргивая затвор, мотоциклист неожиданно понял, откуда эта боль в правом плече. Отдача у винтовки была отвратительно резкой и хлёсткой. Она не валила на спину, как отдача дедовских двустволок, нет, она била в плечо тяжёлой плетью, заставляя задуматься, а так ли хочется стрелять снова.

Стрелять всё же хотелось.

Второе аккуратное отверстие появилось чуть правее первого.

Третий щелчок спускового крючка уже не сотряс воздух громовым раскатом. Патроны в магазине закончились…

Светодиоды на крышке продолжали радостно мигать.

Сорог сплюнул. Получается, ничего важного внутри корпуса пули не задели.

Раздумывая над положением дел, он доковылял до мотоцикла и наконец-то добрался до аптечки. Новая порция обезболивающего и антибиотиков немного привела в чувство. Несмотря на постоянную нагрузку, опухоль с ноги понемногу спадала.

Сейчас он сильно жалел, что оставил левый ботинок на месте стычки с лутарями. Наверное, уже и налез бы. Чуть прояснившимся сознанием Сорог отмёл первую, самую весёлую идею порчи имущества неведомого капитана. Мочиться в пулевое отверстие чревато поражениями электрическим током. Можно просто залить туда воды из второй пластиковой канистры, предоставив завершить дело соляной пыли. Испарения осядут на электронику внутри, обрастут соляными кристаллами, и чёртова штука перестанет работать.

Но сколько времени на это уйдёт?

Если буй служит отправной точкой для лихих артелей наподобие той, с которой ему довелось повидаться, то передатчик должен перестать работать как можно скорее.