Помня об убывающем времени, Павел быстро продвигался вслед за медведем. К его удивлению, следы больше не петляли среди буреломов, глухих зарослей, по сопкам и завалам, где все таило в себе опасность и возможность для засады. На этот раз следы шли в одном направлении, по низинам среди редколесья. Было очевидно, что медведь, больше ни на что, не отвлекаясь, целенаправленно шел в какое-то определенное место. Однако, оставалось загадкой: он хочет там залечь и надолго затаиться или снова готовит ловушку?

Несомненно, оставалось только одно: их поединок продолжал проходить по сценарию медведя и только в удобных для него местах. Становилось не по себе от осознания подобных умственных способностей зверя и его возможностей в смертельной борьбе за выживание, спрятанных за грубым звериным обликом. Заблуждение на этот счет чуть не стоило Павлу жизни, но теперь, когда он узнал настоящую силу зверя, у него остался только один патрон и безвозвратно уходящее время.

Необходимо было спешить – и Павел прибавил шагу. Следы вывели его на старую заросшую звериную тропу, которая уходила в неизвестную ему глухомань, все дальше и дальше уводя от избушки, откуда он мог не найти уже обратной дороги. Но Павел продолжал настойчиво идти, увлекаемый свежими следами на тропе. Неожиданно, впереди, между деревьев, показался странный просвет, и, осторожно подойдя к открытому месту, он увидел, куда так целенаправленно вел его медведь.

Изумленному взору Павла открылись неприступные скалы, отвесной грядой возвышающиеся за рекой, и узкой полосой равнины. Об их древнем происхождении указывали много повидавшие на своем веку голые каменные склоны. Они были буквально испещрены многочисленными трещинами и расщелинами, образованными разрушающимися от дождей, ветров и времени горными породами. Поэтому восхождение на такие скалы грозило смертельной опасностью, где ни на один камень нельзя было с уверенностью опереться, не опасаясь, что он не рухнет с тобою в пропасть.

В этот момент из-за обвалившейся с гор каменной глыбы, поднялся во весь свой исполинский рост медведь, и, повернув мохнатую голову, долгим изучающим взглядом посмотрел на Павла. Они на несколько мгновений неподвижно застыли, внимательно глядя друг другу в глаза, как будто в последний момент пытаясь постичь сокровенную тайну врага перед смертельной схваткой. Впервые разглядев медведя так близко, Павел был поражен истинными размерами гиганта и темнотой его, почти, что черной шерсти, которая была посеребрена сединой на загривке и тонкой светлой полосой струилась по всему хребту. Но особое впечатление производит необычный взгляд зверя, пылающий жгучим, сумрачным огнем, будто это не медведь, а неизведанное существо, вселившееся в медвежью шкуру, пристально всматривалась оттуда в Павла.

Как только Павел, словно отойдя от гипноза, вспомнил про ружье, медведь, мотнув своей тяжелой головой, растворился в скалах, приглашая его за собой, и Павел принял вызов зверя. Перебравшись через бурлящую речку, он вступил в каменные джунгли. Испещренные провалами и гротами они таили в себе опасность и возможность для засады, а каждый шаг по осыпающимся камням гулким эхом отдавался между скал, выдавая самого Павла и мешая ему определить, где притаился медведь. Лишь богатый опыт службы в горах давал ему шанс на выживание в этих каменных лабиринтах. Осторожно петляя по каменным закоулкам, он медленно продвигался вглубь скал, чутко ориентируясь по приглушенным шагам зверя, которые неуклонно вели его наверх.

Неожиданно все звуки разом смолкли, и Павел вышел к зияющему своей непроницаемой чернотой каменному гроту. Сколько он не всматривался во тьму, но лишь слабое журчание ручья, да острое ощущение присутствия рядом зверя – было ему ответом. Дальше идти было нельзя. У него оставался один проверенный способ: сняв с себя куртку, он завернул в нее большой камень и с шумом запустил ее во тьму. Как ударной волной, страшный рев медведя оглушил его из глубины пещеры, как будто там завязалась яростная схватка, но, поняв коварный обман, медведь, воя от досады и разбрасывая камни, бросился к противоположному выходу пещеры.