Бюст на могиле Ядринцева

Из-за своих связей с участниками революционного народнического движения Константин Сибиряков с 1879 года был подвергнут негласному надзору полиции, ему временно был запрещен въезд в столицы. Хотя среди его знакомых были даже народовольцы, готовившие покушение на императора Александра II 2 апреля 1879 года, Константин, конечно, не сочувствовал их террористическим идеям, скорее всего, даже не знал об их тайных целях. Изуверское убийство народовольцами Императора Александра II в марте 1881 года потрясло всю Россию. Вероятно, оно заставило Константина Сибирякова переосмыслить свои общественно-политические взгляды. В поисках новых ценностных ориентиров он постепенно сближается с Львом Толстым и горячо увлекается его идеями о справедливом и прогрессивном устройстве общественной жизни. Толчком для их переписки, а затем и более близкого знакомства (Сибиряков не раз бывал в Ясной Поляне) стало направленное Константином Михайловичем в начале 1885 года письмо, где он предлагал ежемесячно высылать 100 рублей и просил Льва Николаевича «принять на себя труд раздавать» эти деньги нуждающимся. Здесь же он высказал мысль об издании журнала, «доступного пониманию простолюдина», с целью «поднять нравственный уровень его развития». В ответном письме из Москвы Л.Н. Толстой писал: «Если вы, как я надеюсь, судя по вашему письму, сойдетесь с нами, то с Божьей помощью выйдет хорошее и полезное дело»3.

Влияние Л.Н. Толстого на К.М. Сибирякова было велико. Со слов И.М. Ивакина, бывшего в 1880 году домашним учителем сыновей Толстого и после поддерживавшего с ним отношения, Лев Николаевич отмечал: «Сибиряков – он до смешного мне верит, или старается верить во все, во что я верю, и далее не идет…»4 В 1887 году Толстой пишет о нем В.И. Алексееву: «Он преоригинальный человек; так степенно, не торопясь, но упорно ведет свое дело. На Кавказе у него идет школа, а в Самаре теперь есть пять человек живущих, и, по рассказам, очень хорошо. …Он очень хороший человек, мягкий, добрый, истинно тронутый духом Христовым и только одного желающий – послужить своими богатствами для добра людям. Мое мнение, как было, так и есть, что богатством нельзя служить добру. Нужно только освобождаться и помогать другим освобождаться от него; но он в моих глазах не богатый человек, а человек, которому, если я могу и вы можете, мы обязаны помочь братски. Если он ищет общения с нами»5.

При встрече в Ясной Поляне Константин Михайлович жаловался знаменитому писателю, что богатство тяготит его. «Помогите мне снять с души тяжкое бремя, – говорил миллионер. – Я страшно богат. Я не знаю, что делать мне со своим богатством. Оно тяготит меня, оно мучит меня!»6 Он сетовал на то, что «облеплен» тучами так называемых дел по заводам, фабрикам, конторам, домам. «Я покоя не знаю, вижу, что этому конца краю не будет. Я как будто должен, как будто бы надо капиталу дать ход, надо людям дать заработок, и на одни просмотры новых планов и построек уходит все мое зрение. Я затеваю устройство новых поселков для интеллигентов, но я лучше бы предпочел сразу сбросить с себя эту тяжесть золотого мешка, да вот не знаю, как это сделать. Научите, как мне раздать мои деньги, мои пpииски, мои земли… С тех пор, как деньги очутились в моих руках, я чувствую неумолкающее гудение в ушах: “Раздай, раздай и раздайˮ»7.

Хотя Константин Михайлович очень широко занимался благотворительностью, она никогда не касалась церковной сферы. Он учреждал стипендии неимущим студентам, материально поддерживал переселенческое движение в Сибирь и на Дальний Восток, на свои средства строил народные школы, помогал бедным художникам, писателям, общественным деятелям, финансировал издание книг, в том числе и произведений Л.Н. Толстого за границей – из тех, что были запрещены к публикации в России (например, его лжеевангелие).