Мама уехала поездом в область к раненному Вовчику. Оказалось, что кто-то в универмаге поделился новостью, что в области была стрельба, и что ранили кого-то из блатных. До Солдата дозвониться не получилось, вернувшийся из Китая Марат был не в курсе. Мама даже сама в кабинет к Толстому ходила. Он и рассказал все и объяснил, что все уже хорошо и что Вовчик поправляется в госпитале.

Пожить пару дней с Димкой просили Марата, но тот сказал, что тоже едет и привез Шурочку. Он даже маме объяснил, что так даже лучше, ведь с Шурочкой Димка точно не будет голодать. А Шурочке сказал, что раз она девушка Вовчика, то и с его братиком ей водиться.

Теперь, получалось, что утром, как только приедет поезд, к Вовчику в палату начнется целое паломничество. Ведь помимо мамы и Марата, есть еще и Боцман с Аленой.

Сон все-таки сморил, но уже ближе к утру. Вовчику даже показалось, что он едва начал проваливаться, когда в палату вошел медбрат и бесцеремонно включил свет. В госпитале начинался новый день.

– Гражданский, на перевязку! – заглянул в палату медбрат, когда все только вернулись с завтрака.

Возле ординаторской была небольшая очередь из желающих перевязаться, и пришлось подождать.

– Привет! – первой поздоровалась Катя – а мне папа вчера рассказал, что тебя привезли с ранением. Где так умудрился, ты же не военный?

– Бандит он – проворчал моющий руки возле раковины полковник – их тоже стреляют, даже чаще, чем военных.

Вовчик не стал отвечать и спорить с полковником, а просто уселся на стул, на который указала поджавшая губки Катя. Девушка подошла сбоку и стала аккуратно разматывать бинты, жестко фиксирующие руку. По мере освобождения плеча, Вовчику становилось все легче, казалось, что даже воздуха в помещении стало больше.

На счастье длилось не долго. В какой-то момент Катя задела что-то, спрятанное под повязкой и плечо пронзила резкая боль. Вовчик едва не вскрикнул, но сдержался.

– Аккуратнее – полковник отодвинул дочь и стал сам снимать бинты – здесь смотри, что у него есть.

Вовчик повернул голову, чтобы тоже посмотреть на что-то интересное, что у него появилось, и просто онемел от увиденного. Из плеча, прямо из кожи, торчали четыре стальные спицы, стянутые сверху стальной пластиной и с гайками на концах. А под хитрым приспособлением был красный надрез, стянутый несколькими швами, и все это было обильно залито зеленкой.

– Нравится? – спросил у Вовчика полковник – пуля расколола ключицу, пришлось ставить вот такую стяжку.

– А мочить это можно? – спросил Вовчик – как в душе мыться?

– Пакетом прикрывать будешь и хоть замойся. А потом тряпочкой мокрой оботрешь. – Полковник потрогал спицы, кожу вокруг них, в паре мест аккуратно прижал – пару дней еще руку пофиксируем – сообщил полковник, а потом можно будет и так ходить, прибор прижился, нагноений нет.

– И что с ним делать? – спросил Вовчик – так и буду жить на болтах?

– А ты как хотел? – укладывая вдоль спиц жесткие валики и притягивая их бинтом, спросил полковник – трогать не надо, крутить ничего нельзя. Я тебя домой отпущу, там местные хирурги смотреть будут, а через месяц приедешь, и я сниму все вот это. Только обязательно приезжай, прибор редкий, если ваши доктора снимут, они его себе зажмут, и не догоним потом.

– Мама поездом приедет – сообщил Вовчик – кто-то в городе проговорился, я не хотел ей говорить, она захочет с вами поговорить.

– Мама, это хорошо – кивнул полковник. – Крикните дежурного, он меня найдет.

Дверь палаты распахнулась, и на пороге появился Марат. Бегло осмотрев палату, он остановился взглядом на Вовчике, но сказать ничего не успел, потому что был решительно отодвинут в сторону маминой рукой.