И с тихой радостью, с обиженною грустью,
Признание позднее душа уж не пропустит,
Ей мнится лесть, и та, что истину сокрыла,
Пусть будет сказано: Стишок и этот милый!
Да если было б так, уверовал сначала,
И музыка в стихах лирично бы звучала,
Но молодой поэт страдает притеснением,
Нудит писать его невежественный гений,
Чтоб через день труды безжалостно убить?!..
Не потерять бы логики рассудочную нить,
И не заметить, что глодает душу самоедство,
Неполноценность та, стыдливая, из детства,
Возьмет опять бразды над чувствами печали,
Не вы ли настроения перемены подмечали?
Упрек и глуп, несправедлив, душа поэта
Его лишь собственность, и гордостью задета
Своей же, недруг страх и родственник позора,
Ждет похвалы, и на расправу очень скорый,
Как пламя выгорит любви страстями упоения,
Он здесь, чтоб притушить сердечное биение:
Ничтожество!.. Уйди с дороги великанов…
И я болтлив с самим собой, и точно пьяный,
Мне хорошо в слезах, никто и не услышит…
Ум изнемог выдумывать – душа не пишет,
Она, пришибленно пока, притихла, и таясь,
Ждет перемен погоды дня – стихи и страсть!
Эпигоны
Я как Хвостов наоборот —
Поэт, не верящий в талант,
Пишу, пишу из года в год,
Видать, как он, я графоман.
Быть может, я Хвостов и есть,
Родившись заново, в наш век,
Но потерявший титул, спесь,
Обычный скромный человек.
Таких Хвостовых нынче тьма:
Сложил две строчки и – поэт.
Всё пишет, пишет от ума,
Талант ли есть, его ли нет.
Но пару слов скажу в защиту:
На графоманах вырос гений,
И пишет счастливый и сытый
Лишь ради славы, а не денег.
А кто рожден с душой больною,
Тот не писать не может тоже,
Как страсти с чувствами заноют,
Он за перо, и пишет с дрожью.
И гражданин патриотичный,
И диссидент в каком-то роде,
Он поневоле поэтичный,
Душой печется о народе.
Средь них немало эпигонов,
Строка горит священным гневом,
Борца примерить бы корону,
А сам не «правый» и не «левый».
Центрист, нейтральный – не поэт:
Искусства ради; жертва музы;
Глядит душой на мир в лорнет,
Где лишь базальт, он видит друзу.
А мне ли собственно решать,
Кто графоман, а кто не очень:
Помимо воли, как душа
Петь поэтически захочет…
Философский трактат
Да, философские трактаты
При взгляде беглом чушь сплошная.
О ком молва – ума палата,
И он порой не понимает,
Иль автор в тайны посвящен,
Иль гений явно сумасшедший,
Играя терминами он,
Мир строит так, что нам не легче
Понять, блестящие идеи
Свершают умственный прорыв
За грань известного, я смею
Сказать, о, чушь, трактат закрыв,
И в ящик долгий книгу кинет.
А через год вернется к чтенью,
Увидит ясно в той картине
Глубокий смыл, с недоуменьем,
Что раньше мог не понимать,
Философ прав на сто процентов,
И фразы выпишет в тетрадь,
Чтоб применять как аргументы
В застольном споре под бокал,
Подать как плод воображенья,
Мол, долго ум свой напрягал,
И не заметить искаженье
Самой основы смысла сути,
Как лишь заимствовал в трактате,
И ум грызет и совесть мутит,
Он выдаст автора ни кстати.
Случайно
Случайно ли, но мы в один автобус
Билеты взяли, как бы сговорясь,
О пустяках беседуя, мы радовались оба,
Что случай лишь усиливает страсть.
До Города добравшись из поселка,
Мы не спешили разлучиться у вокзала,
Смеялась ты, глаза сужая в щелки,
На шутки плоские, как будто обещала
И этот день запомнить хорошенько,
По Городу прогулку часовую,
И запивая газировкою печеньки,
Платочком губы промокала к поцелую.
Но отчего-то я с тобою был несмелым,
Чтоб сделать шаг, движенье к продолженью,
Порыв души удерживало тело,
И ты, сердясь, молчала с раздраженьем.
Пока!.. Пока!.. Подали уж составы,
На запад мне, а ей южнее – к папе,
В её глазах упрек, согласен, я неправый:
Случайный шанс, дарованный прошляпил.