Поднималась к себе в комнату уже затемно, от усталости не осталось и следа. Вполне довольная прошедшим днем, новыми впечатлениями и знакомствами. Бессонница на этот раз не мучила, уже привычно прижалась к головке Эль щекой, уткнувшись в ее мягкие волосы, и обняв ее рукой, быстро заснула.

***

Зебра стояла в своем стойле, лениво помахивая кисточкой хвоста и шевеля большими округлыми ушами. Ирина протянула руку погладить яркие вертикальные полосы на шее. Они переходили в короткую стоячую гриву, отчего шея животного казалась очень толстой. Голос, раздавшийся из глубины конюшни, остановил ее:

– Не советую это делать, ханум. Иначе Морячок оставит вас без пальцев. – Из тени соседнего стойла показался пожилой мужчина. – Сегодня его очередь оставаться в стойле, и это его абсолютно не радует. Вынужденное заточение дурно влияет на его характер. – Увидев выглядывающую из-за спины Ирины Эль, поманил ее:

– Пойдем, покажу что-то забавное, – Эль с радостным любопытством на личике потянула Ирину за собой.

В соседнем загончике на куче соломы лежал новорожденный детеныш зебры. Мама зебра обнюхивала и облизывала его. Малыш делал безуспешные попытки встать на свои тонкие дрожащие ножки.

Эль восхищенно пискнула, но близко подойти не решилась. Жеребенок тем временем встал и тыкался мордочкой в поисках вымени.

– Вы сказали, что сегодня очередь Морячка оставаться в стойле, – Ирина вопросительно посмотрела на конюха. – Почему?

Он ухмыльнулся:

– Два самца в одном табуне, ханум. Не могут и дня прожить без того, чтобы не выяснять отношения. Держим их порознь, чтоб не покалечили друг друга. Сегодня Тур выгуливает их общий гарем, завтра Морячок.

– Я не вижу ни одной лошади в конюшне, они тоже на пастбище? – с момента встречи кареты, заряженной четверкой лошадей, Ирина не видела ни одной лошади в городе. И это ее несказанно удивляло. Даже ей, не сведущей в коневодстве, было очевидным преимущество лошадей перед зебрами в качестве транспортного и тяглового средства.

– Среди наших постояльцев не каждый день встретишь благородных господ, ханум, – ответил конюх, – а почтальон еще не прибыл.

Ирина с недоумением посмотрела на него:

– Вы хотите сказать, что на лошадях ездят исключительно благородные господа?

– Конечно, благородные животные для благородных господ. Разве в тех местах, откуда вы родом не так?

Ирина уже набрала полные легкие воздуха, чтобы выразить свое негодование несправедливостью и неразумностью такого подхода, когда внезапно возникшее воспоминание, заставило ее выпустить воздух, так и не проронив ни слова возмущения. Перед глазами встала яркая картинка последнего застолья по поводу дня рождения Славы, на котором подвыпившие Вадим, муж Славы, владевший новеньким ауди и Андрей, последние полгода считавший себя бой-френдом Ирины, до хрипоты в глотках обсуждали достоинства своих и недостатки чужих автомобилей. Вадим безуспешно пытался доказать Андрею, что его внедорожник с двумя сотнями лошадиных сил «на хрен в городе не нужен». «Понты» и «пешеходов топтать» – одни из самых безобиднейших нападок на амбиции и гордость Андрея, которые прошли бы литературную цензуру.

– Не совсем так, – с грустной улыбкой ответила она. – Лошади есть у всех. Те, что победнее, ездят на общественном транспорте, платят лишь за проезд, а некоторые могут себе позволить и до двухсот лошадиных сил.

– Табун в две сотни лошадей? – ахнул конюх. – Это ж сколько конюхов надо держать, а кормов? – удивление и восхищение мужчины было искренним.

– Мои соседи, например, два таких табуна содержат. Один принадлежит мужу, другой поменьше жене. А иначе, как они докажут свое право на благородство? – Ирина уже улыбалась, представляя своего соседа Журавлева, торопящегося как всегда на очередную бизнес встречу на лошадях, запряженных цугом? И его жену Анжелу, отправившуюся на шопинг или фитнесс, в открытой коляске, с вожжами в ухоженных руках.