– А в чём же тогда? – давясь от смеха, поинтересовался Марсель.

– Во всём остальном. Красота – это… щедрый дар природы, – нашлась она, сдерживая смех.

– Миранда, я давно немолод для комплиментов от очаровательных дам, способных смутить даже самого серьёзного чародея.

– А, по-моему, комплимент ты сам себе сделал, Макс. Миранда лишь подчеркнула его, – хохотал Мэтт-Брайан.

– Господа! – попытался перекричать расшумевшихся коллег Эллингтон.

Вольфганг поднял руку, призывая к порядку.

– Благодарю, – сказал тот, когда установилась тишина. – Возвращаясь к теме, хотелось бы настоять на необходимости полной осведомлённости в делах, касающихся предмета нашей деятельности, если это является целесообразным, и если, конечно, я обладаю теми же правами, что и все вы!

Вольфганг шумно втянул носом воздух.

– Разумеется, обладаешь, Дэниел. И по окончании совещания, если не возражаешь, Руфус введёт тебя в курс дела. – Он вопросительно глянул на регента Руфуса Миллера и получил утвердительный кивок.

Нил, у которого затекли руки и ноги от напряжения, испытал разочарование, поняв, что не узнает, что девять регентов скрывают от десятого.

Эллингтон, прищурившись, бросил подозрительный взгляд на Вольфганга.

– И всё-таки, позвольте полюбопытствовать?

Вольфганг неохотно поощрил его кивком.

– «Око Маккейн» способно находить магическую силу волшебника, верно? – скорее утверждал он, чем спрашивал.

– Абсолютно, – без тени сомнения подтвердил Вольфганг.

– Стало быть, оно обнаруживает только проявляющуюся силу, – его словно внезапно озарило: – Могут ли магические способности не проявляться на протяжении многих лет, если маг попросту не ведает о своём происхождении?

Немного подумав, Вольфганг со всей серьёзностью ответил:

– Не ведающий о своих способностях маг, скорее проявит их. Человеку свойственны эмоции, под действием которых, как мне кажется, даже мнимаги порой способны на волшебство. А вот сведущий при необходимости как раз-таки мог бы скрыть их. Но «Око» обнаруживает магическую силу вне зависимости от того, проявляется она или нет. Оно обнаружит даже необычайно уравновешенного мага.

Эллингтон нахмурился, явно огорчённый пробелом в своих умозаключениях и такой очевидностью вывода.

– Допустим, что магический дар открывается не сразу, а через какое-то время… – предложил он другую версию, словно оправдывая предыдущую.

– Невозможно, – возразил Вольфганг, догадываясь, к чему ведут его рассуждения. – Волшебные свойства не включаются как тумблер. Нельзя стать волшебником через какое-то время, им рождаются – магический дар зарождается вместе с ним. Его нельзя приобрести, наколдовать, отнять у другого мага, как и нельзя отключить в себе. Волшебник и его способности – это единое целое. А рождение мага «Око Маккейн» определяет мгновенно и безошибочно. Ты не можешь не знать всего этого, Дэниел!

Все внимательно его слушали, а Эллингтон нахмурился ещё больше и, почёсывая гладко выбритый подбородок, искал аргументы.

– Разумеется, мне это известно. Но дело в том, что магия не имеет границ, – задумчиво пробормотал он, потом с такой живостью, будто решил сложнейшую головоломку, выпалил: – А что если маг настолько исключителен, что даже «Око» не способно его обнаружить?

Вольфганг впервые не знал, что ответить.

Эллингтон пришёл в такой восторг от своих умозаключений, что огляделся в поисках восторженных взглядов или хотя бы единомышленников и, не найдя их, горячо, словно убеждая самого себя, затараторил:

– Ну или это такой маг, который не позволяет себя обнаружить. В истории встречаются столько исключительных волшебников: избранных, непобедимых, непревзойдённых… Сколько было дуэлей Добра со Злом?!.. Сколько рождённых, чтобы совладать с порождением зла? Например, Маркуса Крауна – он был исключительным чародеем и буквально победил зло.