Мой поток несуразного бреда прерывает мелодия моего мобильника. Где-то из прихожей разносится по квартире трель, и я прошу Никитку принести телефон.

Сын прибегает на кухню, удерживая в одной руке мой гаджет, а в другой… книгу.

– Мам, а это у тебя откуда? Можно посмотреть?

Мой телефон натужно разрывается, высвечивая имя Георгия Артуровича. Мне приходится срочно ответить, потому что просто так вне работы и тем более в такой поздний час Манукян звонить не будет.

– На работе подарили, – первое, что приходит в голову, бросаю я и выбегаю из кухни.

В принципе, я не соврала. Ведь эту книгу Даня подарил мне во время нашей с ним работы, но почему-то чувствую я себя лгуньей. Оставляю мысли на потом и переключаюсь на Манукяна, который доходчиво сообщает о том, что после обеда, пока я занималась с Даней, у моей «пациентки» из стационара случилась паническая атака. Дежурный психотерапевт назначил женщине Феназепам, от чего она вскоре уснула.

Меня эта информация крайне удивляет и огорчает, потому что сегодняшним утром мы с ней встречались и ее эмоциональное состояние было стабильным. Женщина даже пыталась шутить. Что успело произойти?

В то время, как Георгий Артурович просит меня отнестись со всей внимательностью к «пациентке», из прихожей доносится громкий удар, отчего я чуть не роняю телефон.

Поспешно выбегаю из комнаты, попутно прощаясь с начальством, и натыкаюсь на стоящего в прихожей обескураженного Никитку.

– Что случилось? – обращаюсь к сыну. – Откуда грохот?

– Макс ушел, – расстроенно отвечает.

– Как ушел? – ничего не понимаю.

– Не знаю. Просто встал и ушел, – обиженно дует губки Никитка. – Он обещал досмотреть Трансформеров со мной, – бубнит.

– Просто взял и ушел? Ничего не сказав? – я недоверчиво смотрю на сына.

Никитка кивает и несчастно опустив головку, плетется в комнату.

Что такого могло произойти за пять минут моего отсутствия, чтобы человек, не попрощавшись, выскочил из квартиры, хлопнув при этом дверью?

Захожу в кухню и вожу глазами: книга брошена на стуле, в раковине – тарелка и одна вилка, а на столе – моя с нетронутым ужином и пустая Никиткина. Будто тут и не было никого. Только запах цитруса и древесных переливов говорит о том, что мне не показалось. Он здесь был… Мужчина…

Вворачиваю кулак в почтовые ящики на первом этаже. Мне срочно необходимо выплеснуть свою разрушительную энергию, пока я не разнес гребанную планету к чертовой матери.

Садиться за руль в таком состоянии как минимум чревато стихийными последствиями, и пусть в моей башке тараканы отплясывают безумный фокстрот, но я еще в состоянии здраво расценивать свои действия. Поэтому устраиваюсь на лавочке детской площадки и прикуриваю сигарету. Расслабляющий дым проникает в легкие и разливает никотин по венам. Жадно затягиваюсь, ощущая как крамольные мысли водят хороводы в башке. Встряхнув головой, достаю телефон, набираю Андрюху и предупреждаю о том, что собираюсь подъехать к нему в бассейн. Остудить мозги и пыл мне сейчас крайне необходимо, иначе взорвусь.

Когда рыжая зараза ускакала с телефоном из кухни, мы остались с пацаном вдвоем. В руке он держал книгу, которая заинтересовала меня ни сколько ее содержанием, сколько до боли знакомым блинтовым штампом. Такой штамп использует только одна единственная мастерская, выпускающая коллекционные издания в эксклюзивном оформлении, и эта студия мне хорошо известна. Ее основатель Вяземский хороший знакомый моего отца. На мое шестнадцатилетие Адам Давидович подарил мне книгу ручной работы с точно таким же тиснением. Его работы достаточно дорогие издания, и чтобы приобрести такие коллекционные книги, нужно выложить круглую сумму бабла.