– Алиса! Мы опаздываем! – мама нетерпеливо захлопнула дверью наших стареньких Жигулей.

– Сейчас! – крикнула я, взволнованно всматриваясь в дверь подъезда дома напротив, и прошептала: – Ну где же вы?..

– Алиса, у нас больше нет времени ждать! – вновь раздался взволнованный голос. На этот раз возражать было бессмысленно. Отец начинал терять терпение.

На моих глазах появились слёзы.

Как же так… Неужели они не успели?

Я медленно опустилась на заднее сиденье, продолжая жадно вглядываться в соседний дом.

Машина завелась, отозвавшись в моём сердце болью, и осторожно двинулась с места. Но тут к дому напротив резко подъехала знакомая «Хонда», из которой выскочили ребята, и мне оставалось лишь грустно помахать им на прощанье рукой из окна машины.

Я медленно отдалялась от них, испытывая чувство горечи и потери чего-то родного и близкого. Знала, что, растянув привкус привязанности и любви на сотни километров, у нас вряд ли получится сохранить ту тесную связь, что когда-то была между нами.

Меня, Вадима и Стаса больше нет.

Есть я.

И есть Вадим и Стас.

Я резко села на кровати, откинув тёплое ватное одеяло, и сладко потянулась.

Мне опять снились ребята, хотя после нашей последней встречи прошло уже больше пятнадцати лет. Губы сами непроизвольно растянулись в слабой улыбке. Воспоминания о тех давних временах были самыми хорошими: первая влюблённость, первый поцелуй…

Махнув головой, я тут же выкинула увиденный сон из головы. Характерным жестом отправила упавшие на ключицы локоны за спину и, накинув лёгкий шёлковый халатик ярко-бирюзового цвета, босиком прошлёпала на открытую лоджию – любимую часть моей квартирки.

Утро радовало: яркое ласковое солнце за окном, небо сияющего голубого цвета без единого облачка, запах свежей зелени и сирени, огромным кустом цветущей под балконом. Лёгкий ветерок шевелил воздушные белые занавески на окне, гостеприимно впуская в уютную комнату запах весны.

Пространство, наполненное естественным светом, играло бликами и солнечными зайчиками, отражающимися то в зеркале, то в плафонах люстры и бра.

Большая спальня: нежные обои с выбитыми узорами, приятного кофейного оттенка, тёмно-шоколадный ламинат и белый круг ковра с пушистым ворсом, огромная кровать с кованными резными спинками и шёлковым бельём цвета слоновой кости. На прикроватном железном столике с такими же витыми резными ножками, что и у кровати, стояла пузатая ваза с богатым букетом жёлтых тюльпанов. Над кроватью висела большая картина со старинным Английским замком времён Людовика тринадцатого.

У стены расположился трельяж с огромным овальным зеркалом, на котором ютилось множество различных флакончиков, тюбиков и иных принадлежностей, которыми женщины подчёркивают свою красоту, хотя мне свою красоту акцентировать особо не приходилось. Я вспомнила, с какой радостью впервые отметила, что начала расти грудь, в то время как мои одноклассницы уже давно обрели плавные формы. Это было лет в пятнадцать, когда начало меняться моё тело. Вытянувшись в росте, в котором доминировали в основном ноги, наконец-то перестала считать себя несуразной.

Волосы я укоротила, и теперь они свободными золотистыми завитками спускались чуть ниже лопаток. Ярко-серые дымчатые глаза и пухлые губы, которых в юности я стеснялась, сейчас не казались мне нелепыми.

Мужчины ко мне подходить всегда боялись. То ли в моём взгляде читалось явное предупреждение, то ли их отталкивала внешняя холодность, а потому похвастаться огромным количеством любовным романов, увы, не могу.

Не захотев воспользоваться привилегиями отца – генерал-майором в отставке – я устроилась в одну из множества фирм обычным офис-менеджером. Правда, исполняя свои рабочие обязанности, довольно часто приходилось общаться с иностранцами, что мне очень нравилось из-за того, что это являлось отличной практикой английского и испанского языков, которыми я владела в совершенстве.