И вот теперь она снова начала сомневаться в правильности своих действий. Да, ребенку здесь хорошо. С Василием у него отношения лучше, чем она могла ожидать. Сама она с нетерпением ждала любимого мужчину с работы, каждый день балуя его домашней едой, от которой он отвык. Она подружилась с домработницей, женщиной пенсионного возраста, которая сначала с настороженностью, а потом с радушием приняла их. Домработница была деликатна и не болтлива, что Сашу очень радовало. Ее и так смущал факт присутствия в доме постороннего человека, пусть и три раза в неделю.

Василий был по-прежнему внимателен, вел себя как восторженный мальчишка, а ночами, наполненными страстью, они умудрялись еще и поболтать, что Саше очень нравилось. Единственным вопросом, который они не обсудили до сих пор, было присутствие в жизни Василия полуторагодовалой Сонечки и всех ее родственников.

Алина появилась внезапно. Саша не ждала гостей, когда во входной двери щелкнул замок и вошла девушка. Обе, и Саша, и Алина, в первый момент растерялись, глядя друг на друга. Алина первая справилась с потрясением, и бросила ключи на мягкий пуфик в прихожей.

– Здравствуйте, – произнесла она. Тон ее был холоден, как сквозняк, который она впустила из подъезда.

– Здравствуйте, – ответила Саша. Алину она узнала сразу.

– Вы – новая домработница? – спросила Алина, хотя по тону и взгляду было ясно, что она прекрасно знает, кто перед ней. Не дожидаясь ответа, она прошла вглубь квартиры, цокая каблучками изящных сапожек. Саша осталась стоять в дверях кухни. Тем более, что Алина прекрасно ориентировалась в квартире. Она по-хозяйски открывала и закрывала створки, что-то листала. Закончив, она вышла в прихожую, проигнорировав стоящую у косяка Сашу, вошла в кухню, достала стакан, придирчиво осмотрела его на просвет, затем налила воды, выпила, и поставила стакан на стол. В прихожей она долго прихорашивалась, оглядывая себя в зеркало, потом взяла обширную сумку, сунула туда черную папку и ключи.

– Передайте Толмачеву, что я заходила, забрала документы, он знает, какие. К Софии можно приходить как обычно, в четверг вечером, она уже выздоровела.

Алина вышла, а Саша подумала, нарочно ли она выделила слова "как обычно", и если да, то на что намекала. Перебрав в голове события последних недель, Саша припомнила, что, действительно, по четвергам они никуда не выходили, и Вася возвращался домой поздно. Холодный паучок пробежал острыми лапками внутри груди. Нет, она не была против того, что у Василия есть какие-то свои дела, но он решил, что ей лучше не знать об этом. Ощущение было неприятным. Саша качнула головой. Надо же, как эта девица вывела ее из состояния равновесия.

Скрежещущий звук поворота ключа в замочной скважине заставил вздрогнуть. Первая мысль была – вернулась! Но Саша одернула себя, еще не хватало ей, взрослой женщине, нервничать из-за девчонки. Но это была не Алина, а Ксения Павловна, домработница. У Саши язык не поворачивался называть женщину так, скорее она была добровольной помощницей. Сначала Саша была полна решимости рассчитать домработницу и заниматься хозяйством самой, но Василий отговорил ее. "Тебе что, плохо что ли? – увещевал он, – в доме чистота, ты свободна. А вдруг соберешься выйти на работу?" Это было разумно. "Кроме того, – добавлял Василий, скорчив трагическую мину, – у бедной старушки это единственный способ дохода. Ну представь, выгоним мы ее на улицу, как она проживет на одну пенсию?" Это, конечно, был удар ниже пояса. Саша так и видела несчастную сгорбленную старушку, считающую в магазине мелочь, чтобы купить пакет молока. Василий лукавил. Ксения Павловна была не так стара, как он пытался ее изобразить. Да, ей было почти семьдесят, но, при этом, Ксения Павловна водила автомобиль, и не какой-то там "пежо", а целый джип, правда кроссовер, но, тем не менее. Мазда досталась ей от покойного мужа, который скончался, как говорила Ксения Павловна, не от старости, а из-за вредности характера. Однажды, поссорившись с супругой, муж Ксении Павловны собрался и уехал на дачу. И там его настиг инсульт. Ксения Павловна на людях не показывала своего горя, всячески ругала почившего, называла упертым ослом. Но, в глубине души она скорбела по тому, кто был ее половинкой почти пятьдесят лет. Именно поэтому она не продала автомобиль, а оставила как память. Самым близким она говорила, что в машине все еще пахнет мужем. Именно от страха одиночества Ксения Павловна много работала. А еще, в свободное от работы время, она председательствовала в клубе пенсионеров, устраивала чаепития, а иногда и личную жизнь пожилых подруг.