Он присел на корточки, ловко расстегнул заевшую "молнию" и стянул сапог.

– Готово!

Саша поднялась и замерла, очутившись в теплой близости от мужчины. И он стоял, и, улыбаясь, смотрел сверху вниз на нее.

– Ну, давай, давай, иди, осваивайся! – Василий начал слегка подталкивать Сашу вглубь квартиры.

Они прошлись по дому, который был немал, и, похоже, сделан из двух типовых квартир. Василий, как заправский экскурсовод, воодушевленно рассказывал и показывал, сопровождая действо традиционными "посмотрите налево", "посмотрите направо". Кухня, просторная, светлая, но, совершенно не обжитая, была последней. Тут они плюхнулись на стулья, Василий щелкнул чайником.

– Ну как? – спросил он, и Саша вдруг поняла, что за внешним юмором скрывалось тщательно припрятанное волнение – понравиться или нет?

– Квартира – супер! – искренне похвалила она, – у тебя так чисто!

– Домработница приходит, – махнул рукой мужчина, – а то бы…

– А готовит кто?

– Никто не готовит, – удрученно признался Василий, – ужинал я, в основном, не дома, а если дома, то еду на заказ.

– То-то я смотрю, плита слишком новая, – хихикнула Саша, встала, и начала хозяйничать. Открыв и осмотрев каждый шкафчик, она нашла две кружки, ополоснула, поставила на стол.

– Посуды бы надо докупить, – улыбаясь сказала она.

– Докупим! – с пионерской готовностью ответил хозяин квартиры.

– И в холодильнике, наверное, мышь пове… – она потянула дверцу холодильника и не договорила. Холодильник был забит продуктами. Очевидно, домработнице было дано указание.

– Ооо! Подготовился!

– А то! – довольно развалился на стуле Василий.

Чайник щелкнул, и Саша крикнула сына. Он пришел, в руках коробка с пирожками.

– Ой, вот Галюнчику спасибо! – обрадовалась Саша и пододвинула контейнер Василию, – ешь, вкуснотища невозможная!

Даня, отхлебнувший глоток, вдруг сморщился:

– Фу-у! Какая у вас невкусная вода! – протянул он разочарованно, – и воняет!

– Не воняет, а пахнет, – вполголоса поправила Саша, а Василий огорченно развел руками.

– Что верно, то верно, вода здесь не ахти. Я тоже долго привыкал. Если хочешь, будем покупать бутилированную.

Мальчик кивнул и отодвинул чашку. Порывшись в холодильнике, он нашел альтернативу чаю – молоко, но и его почти не пил, засунул пирожок в рот и снова ушел.

Они остались одни в тикающей настенными часами тишине. Оба молчали, а потом одновременно посмотрели друг на друга. Василий протянул руку и коснулся Сашиной щеки. Она прижалась к теплой ладони.

– Ну, и что теперь будем делать? – почти шепотом спросила она.

– Жить, – так же тихо ответил мужчина. Он подтянул ее к себе, усадил на колени и коснулся губами кончика носа.

И они начали жить. Незаметно пришел сентябрь, сын, поглощенный впечатлениями, был все время занят, а вечерами бурно возбужденный, рассказывал о новых знакомых, о каких-то девочках, мальчиках, собаках и компьютерных играх. В школьную жизнь он влился так гармонично, что Саше осталось только тихо радоваться, что все складывается настолько хорошо. Вечерами Даня с Васей, как называл мужчину мальчик, играли в настольный хоккей, который, обещанный дома, был в Москве немедленно куплен. Оба были азартны, кричали, спорили из-за каждого гола. И вообще, все казалось идиллией.

Она стала плохо спать. То ли от перемены часового пояса, то ли от того, что дни были похожи один на другой, и Саша, не привыкшая бездельничать, откровенно заскучала. Она пыталась найти работу, но, худшие папины предсказания сбывались, и она не один раз вспоминала его слова про "пучок" и его стоимость. А еще, все чаще стали приходить мысли о безрассудстве, которое ей было не свойственно. То есть, когда-то она была безрассудной и импульсивной, способной на нелогичные выходки, но жизнь научила тому, что думать надо не только о себе. До недавнего времени все свои действия Саша согласовывала с внутренним советчиком, подсказывающим, как поступить, чтобы интересы сына не пострадали. Эта осторожность была во всем, начиная с нового заказчика, и заканчивая мужчинами, проявляющими к ней интерес. Вот с ними, мужчинами, дело обстояло совсем плохо. Первое время, когда Даня был еще мал, она категорически отказывалась от каких бы то ни было встреч. Ей казалось, что даже двухчасовая отлучка будет замечена ребенком и расценена как предательство. Мама, которая рада была присмотреть за внуком, убеждала Сашу, что это вовсе не так, и хоронить себя в столь юном возрасте вовсе не нужно, но дочь упрямо трясла головой. Так мимо нее прошли симпатичные однокурсники, потом сослуживцы. Ребенок подрастал, но привязанность не становилась слабее. Наоборот, теперь Саше стало казаться, что подросший сын, привыкший к беззаветной любви близких, не примет чужого человека в семью. Так они и жили, маленьким прайдом, с дедушкой Павлом во главе, пока не случился этот быстротечный курортный роман. Саша была готова поверить в предопределенность судьбы, иначе как объяснить эту встречу. И она смогла-таки раскрыться, с удивлением поняв, что готова снова влюбиться. Она настолько расслабилась, что позволила убедить себя на продолжение отношений, мало того, еще и на такой шаг, как переезд и совместное проживание. Не иначе как он ее приворожил. Ну, это, конечно, была версия Гали, которая с замиранием души слушала рассказ и выпытывала интимные подробности. В приворот Саша не верила. Просто она почувствовала родственную душу. Ведь это не какой-то незнакомый мужчина, это же Васька Толмачев! И пусть он вырос и заматерел, но внутри брутального тела сидел мальчишка, влюбленный в нее, Сашу, с детских лет.