– Батюшка! Прячься! Огонь всех попалит! – закричала она.

Дый обвел взглядом стену огня и неуверенно предложил Маре:

– Государыня, не изволишь ли сойти в преисподнюю? Лиходей нас укроет, стоит мне попросить.

– Ты совсем сдурел в лесной глуши? – Мара смотрела на Дыя так, будто тот предложил ей сунуть голову в пасть бармаглота. – Я тысячу лет просидела у Лиходея в плену. И ты хочешь, чтоб я добровольно к нему вернулась?

Всего несколько уверенных движений понадобилось ей, чтобы впрячь в сани песцов. Холеные пальцы ударили вожака по холке, тот потянул упряжь, и сани взмыли ввысь. Воспарив над землей, Мара грозно окликнула Дыя:

– Видать, ты нарочно все это придумал, чтобы заманить меня в пекло. Посулил жертву, да обманул. Хотел поймать меня на живца?

– Что ты! – растерялся Царь леса. – Как могла ты такое подумать? Я не враг ни тебе, ни князю тьмы. Мне до ваших распрей нет дела.

– Языком-то молоть ты горазд, да поступки твои сами за себя говорят, – не согласилась Царица. – Докажи, что не пытался меня обвести. Иначе я из тебя самого душу высосу. Вот выйдет из тебя украшенье моему ледяному дворцу!

Над спинами песцов расправились крылья, что до сих пор были тщательно скрыты под гладкой шерсткой. Вожак рванул сани и понес их по небу, увозя хозяйку в северный край. Тяжелые снежные тучи полетели за ней, открывая синее небо и сияющее дневное солнце. Дый посмотрел вслед, покачнулся, охнул и оперся на Ярогневу.

Огонь смел тонкий покров листвы и покатился к опушке. Курдюм проскочил мимо сплетения корней и добрался до Горихвоста.

– Погоди-ка, не ерепенься, – бормотал он, рассекая веревку ножом, выхваченным у Звяги. – Еще чуть-чуть, и мы отсюда сбежим.

Толстая пенька начала наконец поддаваться. Ее края лопнули, оставляя лишь тонкую ниточку посередине, на которой еще удерживалась перевязь. Горихвост поднапрягся, дернулся и попытался порвать ее. Жилы на его лбу вздулись, черная шерсть на загривке заблестела от пота. Нить с треском лопнула, путы начали опадать. Держась подальше от полыхающего корня, к ним подбежали боярин со Звягой.

– Перестань дуть в свой рог! – выпутываясь окончательно, взмолился Горихвост. – Он мне всю душу выворачивает наизнанку.

– Потерпи! – возразил Видослав, вытирая рукавом серебряную оковку Рокотуна. – Этот рог непростой, он отпугивает нечисть. А Дый с его девкой до сих пор у нас под боком.

– Так ведь и меня принимают за нечисть, – заметил Горихвост.

– Вот и докажи, что ты больше человек, чем зверь, – встрял Курдюм, схватил его за руку и потянул к краю поляны.

Однако Горихвост, на его удивление, не поддался. Вместо того, чтобы бежать от врагов и пожара куда глаза глядят, он вырвался из цепких ладоней мельника, скинул с плеч новенькую вотолу и принялся хлестать ей по горящей листве, сбивая с нее пламя.

– Совсем спятил? Бежим подобру-поздорову! – попытался привести его в чувство Курдюм.

– Некуда мне бежать, – бросил сквозь зубы вурдалак. – Я – страж леса. А это – Древо миров. Если оно сгорит, небо рухнет на землю.

– Кто тебе это сказал?

– Поверь мне – я знаю.

– А по-моему, нужно наоборот, – не унимался мельник. – Раздуть пламя повыше, чтоб оно подпалило Мару. Глядишь, та и растает, как лежалый сугроб под весенним солнышком. Одной бедой меньше, и нам облегченье.

– Дурень! – прикрикнул на него вурдалак. – Ценней Мироствола во всех трех мирах ничего не найти. Лиходей бы побрал эту Мару – пусть убирается, куда хочет. Спасай Дерево – остальное неважно.

– Нет, этот парень совсем одурел, – развел пухлые руки Курдюм. – Что с ним прикажете делать?

Видослав перестал наконец трубить в рог и принялся носком сапога разбрасывать тлеющую листву. Звяга, глядя на хозяина, бросился ему помогать. Горихвост набросил вотолу на полыхающий корень и закричал: