Я вздрогнула, клыки были только у древних фейри, как проклятье, наложенное на их род более тысячи лет назад после союза эльфов и демонов. Первые фейри, рожденные от запрета союза детей света и детей тьмы, пили кровь людей. Именно они создали первых вампиров, их жажда была настолько велика что они пили кровь мертвецов, создав монстров с лицами людей.

Но эльфы нашли способ освободить всех фейри от проклятья, но вот клыки остались, но постепенно клыки стали появляться у детей фейри все реже и те, кто родился в последние триста лет уже, не умел клыков.

Если у него есть клыки, сколько же этому Штормбруку лет?

– Значит ты древний старик, раз у тебя еще сохранились клыки. И как это ты не рассыпался в прах?

– Будешь дерзить мне я могу и разозлится, Кейра! Я достаточно силен для древнего старика.

Он сжал меня сильнее, и я была уверена, что услышала хруст собственных костей, но мое имя в его устах прозвучало странно, я почувствовала, что именно это напугало меня, странное чувство.

– Отпусти, ты говорил, что не собираешься меня убивать!

– От пары сломанных ребер не умирают. Обещай, что не будешь дерзить и не попытаешься убежать и я отпущу тебя.

– Обещаю! – я подняла руки в знак того, что сдаюсь. – Отпусти меня, старик, или у тебя есть имя?

– Феникс.

Он опять беззвучно засмеялся, но отпустил, и я смогла вздохнуть полной грудью.

– Приятно познакомится, Феникс Штормбрук, а я…

– Кейра Лайонет, я знаю.

"Не все охотники ищут зверей. Некоторые ищут ответы. А некоторые – себя."

– из "Песен мёртвых троп", фольклор.

Мы ехали молча. День клонился к закату, когда лошади свернули с тракта, спустились с пригорка и, пройдя через полосу леса, вышли на поляну. Вечернее солнце растекалось медом по траве и стволам деревьев. Здесь, среди колышущихся теней, было решено сделать привал.

– Это медовые долины, всего день пути до столицы. Мы переночуем тут, а на рассвете отправимся дальше.

Голос Штормбрука выдавал его усталость. Мое тело тоже устало от верховой езды и возможность размять мышцы сейчас казалось очень привлекательной.

Лошади остановились. Он спрыгнул первым, а потом, не спрашивая, взял меня за талию и легко спустил на землю. Только теперь я заметила – он, как и остальные воины, носил маску. Но глаза его… они были видны. Ледяные. Светлые, обжигающие, как зимняя буря. И, кажется, он улыбнулся. От этой едва заметной улыбки мурашки пробежали по коже, а страх всадил когти в живот.

Я увидела, как с лошади спустили Лейлу, облокотив на дерево. Она медленно открывала глаза. Я рванулась к ней – и тут же рука Феникса сжала меня, прижимая спиной к его груди.

– Без глупостей, – прошептал он. В голосе его был металл, мой страх только усилился, я не понимала почему он так действует на меня. Он разжал руки, и я побежала к Лейле.

Я стащила повязку с ее лица и рта, и она сделала глубокий вдох, солнце село и сумерках ее глаза из медовых стали желтыми с переливом в зеленый, а зрачки стали как у кошки.

Воин, что вёз её, отпрянул, выхватил меч:

– Она всех нас перебьет! – крикнул он.

В лагере начался переполох и в мгновение ока Феникс оказался возле нас, приставив кинжал к ее горлу.

– Нет! Не трогай ее! – закричала я и схватил кинжал, приставленный к горлу моей второй матери, попыталась его убрать, лезвие было слишком острым, и я увидела, как из моей ладони стала капать кровь.

Феникс выругался и убрал кинжал, схватив мою руку он легким движением вылечил мою рану, а его глаза, которые сейчас были на уровне моего лица, стреляли ледяными молниями.

– Она никого не тронет, я обещаю – сказала я, глядя ему в глаза – она защищает меня, ей незачем вас трогать если я в безопасности, правда Лейла?