Вульф лежал на земле. Его руки крепко сковали и привязали к дереву; тугая веревка стягивала лодыжки до боли. Осторожно повернув голову вправо, он увидел инистого великана. Тот возвышался над ним лохматой глыбой и держал в волосатых лапах меч и шлем Вульфа. Рядом стояли несколько троллей.

– Еще жив? – с издевкой поинтересовался хримтурс. – Хорошо. Надеюсь, доживешь до заката. Великий Трюм разгневается, если я принесу ему в жертву дохлятину.

С этими словами хримтурс повернулся и скрылся из виду. Тролли ушли следом, оставив плененного ильвинга одного.

Начинало светать. Свежесть раннего утра приятно холодила раны, успокаивая боль. Ночью, охваченный безумной яростью сражения, он не замечал ни утомления, ни увечий, ни собственной крови. Но сейчас усталость и боль нахлынули на него, словно утреннее недомогание после пьянки.

С усилием приподняв голову, он осмотрел свое тело. На груди и на левом боку алели порезы, из которых еще сочилась кровь, образуя небольшую лужицу на земле. Кроме этого, на теле имелось множество мелких царапин и ссадин. В горле саднило от крика и рычания. Он опустил голову и закрыл глаза.

Вульф не мог ни двигаться, ни говорить, ни думать: истратив все силы в яростном вихре сражения, он лежал, будто тряпичная кукла, не в состоянии пошевелиться. Усталость сковала его сознание и утянула в забытье.

Летнее солнце стояло в зените, лаская землю теплыми лучами. В голубом небе парили птицы, их пение неслось над хутором, что расположился на лугу неподалеку от леса. Поодаль лениво паслись несколько коней и коров, пощипывая сочную траву. Хутор был невелик – три землянки, да загон для лошадей, – и людей в нем жило не много. Хетр с семьей и его брат Виль, а также их старики-родители. Детей у Хетра было трое – два сына, Виг и Альви, и дочь Сванхвит. Мужчины работали в поле, а Сванхвит с матерью в землянке мололи муку. Когда намололи достаточно и высыпали в горшок, мать сказала:

– Надо бы ягод к столу. Сходи-ка, дочка, к малиновому ручью и набери пару лукошек.

– Да, матушка, – послушно ответила Сванхвит и направилась к двери.

После сумрака землянки яркий солнечный свет заставил ее сощурить глаза. Она подняла с земли два лукна и зашагала к лесу.

Пятнадцати зим отроду, Сванхвит выглядела почти как взрослая девушка. Небольшая упругая грудь, украшенная ожерельем из медвежьих когтей и зубов, подпрыгивала в такт ее шагам. Широкие округлые бедра скрывала короткая юбка из сученой шерсти, узкую талию стягивал кожаный пояс с большой круглой пряжкой. Длинные белокурые волосы развевались на ветру, а солнечные лучи приятно ласкали обнаженный торс. Сванхвит весело шагала через поле к лесу.

– Виг! Альви! – закричала она, махая братьям рукой. Юноши вскинули руки в ответ и вернулись к работе.

Сосновый лес встретил девушку желанной прохладой и свежестью; земля, покрытая толстым слоем мульчи, нежно щекотала ступни ног. Дойдя до поваленного грозой дерева, она свернула и продолжила путь к малиновому ручью. Вскоре девушка услышала журчание воды и ощутила жажду.

Когда Сванхвит вышла к ручью, она первым делом присела у бережка и вдоволь напилась холодной, ключевой воды. Затем принялась собирать малину, которая здесь росла в изобилии. Опустившись на корточки, она срывала ягоды и складывала в лукно, не замечая пары серых глаз, пристально наблюдавших за ней из-за густых ветвей можжевелового куста.

Наконец встала и, удовлетворенно оглядев два наполненных доверху лукна, похвалила себя:

– Какая я молодец!

Сванхвит звонко рассмеялась и шагнула к опушке, но замерла на полпути, услышав шорох за спиной. Она обернулась и вскрикнула, лукошки выскользнули из внезапно ослабевших рук, рассыпая ягоды по земле. Девушка отступила на шаг, с ужасом глядя на неторопливо приближающегося волка. Испуг и изумление охватили Сванхвит: она знала, что в этом лесу волки не водятся. Но страх, как ни странно, исчез, стоило ей взглянуть в жестокие серые глаза зверя. Она вдруг ощутила, что вместо страха ее душу заполняет иное чувство, – то, которое она порой испытывала перед сном, когда приятно томилась в мечтах о замужестве.