– Как думаешь, отец замешан в этом? – Эберт больше не мог оставаться наедине со своими вопросами.

– Я ничего не думаю, мы слишком мало знаем, выводы делать рано. Вернёмся домой и выясним подробности. Хватит воображать опасности, – Рейф серьёзно посмотрел на него. – Ты слишком много думаешь, вместо того, чтобы действовать.

У Эберта сжалось всё внутри, ему вдруг захотелось снова оказаться в погребе и сделать хоть что-то для спасения друга. Но он напомнил себе, что враг был в кольчуге и с мечом, а у него – лишь кухонный нож. Но легче от этого не стало. Факт был в том, что он ничего не сделал, даже не попытался отвлечь на себя внимание. Видимо, он действительно не способен стать рыцарем.

Вспомнилось, как год назад его пытались пристроить в монастырь. Тогда он наотрез отказался, ведь ему ничего не понравилось: отвратительная безвкусная пища, сырость и холод, длительное бессмысленное богослужение, а также злобные святоши, которые раздают оплеухи за любой проступок. Но сейчас его отказ уже не казался таким уж разумным. Там хоть безопасно. К тому же отец заплатил бы, кому надо, чтобы Эберт не задерживался в монахах и быстро стал настоятелем какой-нибудь церкви в богатом районе. Впрочем, попу-алкоголику руку всё равно надо будет отрубить – пусть знает, что благородных людей нельзя бить.

Эберт тяжело вздохнул и начал молиться Освободителю о снисходительном суде над душой Григора и его отца. А затем стал просить святого Олсеига о том, чтобы дома всё было в порядке.

***

С такими молитвами усталость становилась только тяжелее. Они полночи охотились, а после побега шли по лесу с самого утра. К середине дня Эберт был полностью вымотан. Он так устал, что даже не заметил, как брат остановился, из-за чего чуть не врезался в его широкую спину. Впереди чаща сменилась густыми кустами, за которыми виднелась река. Эберт сел на одно колено, не в силах выдавить ни слова.

– Где-то справа должна быть деревня, возьмём там лодку и немного еды. По реке сможем сэкономить полдня.

– Нужна перевязка? – Эберт посмотрел на ногу Рейфа. Кровь засохла, но рана могла открыться от резкого движения.

– Нет, если не будем медлить, то к ночи доберёмся домой.

Эберт тяжело вздохнул. Ещё полдня плыть и полночи идти! Но радовало хоть, что ближайшее время он будет сидеть в лодке. Возможно, даже удастся вздремнуть. Это придавало сил, так что до села они добрались быстро. Но радость сразу прошла – в деревне и вокруг неё было слишком тихо! Вдали, в полях виднелась дюжина фигур. Но это мало для восьми дворов. «Сбежали все?» – с тревогой подумал Эберт. Причиной мог стать грабёж со стороны наёмников, а значит, враги всё ещё рядом. Однако, когда они подошли вплотную, стало ясно, что всё гораздо хуже: у половины домов были наглухо заколочены окна и двери, а на стенах красовались огромные белые кресты.

– Внутрь лучше не заходить, – Эберт захотел быстрее покинуть заражённое место. – Лодку можно взять на берегу.

Рейф лишь молча кивнул. Уходя, Эберт с тоской смотрел на дома. Наверняка, там найдётся захудалая курица или буханка. Но рисковать нельзя. Видимо, эту деревню упоминал Григор. Мысль о нём больно резанула по сердцу. Эберт снова попытался отвлечься. Подходящую лодку, крепкую и без дыр, нашли в кустах. Рейф сел за вёсла, так что Эберт лёг и тут же уснул.

***

Когда он проснулся, ему показалось, что всё произошедшее – лишь дурной сон. Эберт немного успокоился, решив, что дома, скорее всего, всё в порядке. Чем сейчас заняты родители?

– Как думаешь, что произойдёт, если папа поедет к Данканам? Ведь когда …

– Всё будет в порядке, – Рейф излучал такую уверенность, что Эберту моментально полегчало. – Во время перехода они смогут уйти, а при подъезде к дому сразу почувствуют неладное, так что врасплох его не застанут.