– Страдалец вы наш! Ну что, подкинул вам вшей за воротник? – пошутил, уставившись в небеса, Афанасий Петрович. Он закурил «Нашу марку». – А что поделаешь? Такая у нас работа. Служба… Эти паразиты и меня покусывают, признаюсь честно. Достают временами. Поэтому необходима помощь. Я бы сказал ускоренная помощь, Михаил Николаевич. Сколько этой заразы в последнее время съехалось в Сочи! Боже мой, ужас какой! Ввести бы сей час святую инквизицию или сталинский ГУЛАГ. А то сил нет смотреть и чувствовать это безобразие. Не верите? Чего улыбаетесь? Так я же серьёзно. Лучше доведите до сведения руководства. Мол, сил больше нет терпеть. Моча на пределе. Мочи, как говорится, нет. Понимаете, Михаил Николаевич? Лучше поделитесь мыслью с отмирающим поколением, чем улыбаться.

– Мне некогда, Афанасий Петрович, – улыбнулся Михаил, взбудоражив себе затылок. – Дел по горло, а то и по самую маковку. Даже выше. Вот, вашими молитвами да молитвами прочих добрых людей и держусь. В церковь иногда захаживаю, свечку поставить. К иконе приложиться… то-сё, пятое-десятое… Что же до «комбинатов смерти», то – мы же так больше не работаем! Не правда ли, Афанасий Петрович? – он проникновенно посмотрел ему прямо в глаза. – Наша задача была и пока есть – стравить зло со злом. Уничтожить врага его же собственными руками.

– Молодец! Так и надо держаться, – Афанасий Петрович хлопнул его по правому плечу. Контроль есть контроль. Ты же понимаешь, что ни я его выдумал? Вот именно: силы зла не дремлют, но выискивают повод вселиться даже в самую закаленную и освещённую душу. Как твою и мою. Особенно в наше время, когда так всё перемешено. У тёмненьких начинается пси-энергетический голод. Взаимное пожирание, не шуточное дело. Однако никогда не знаешь, когда тебя укусит раненый зверь…

Внезапно он застыл как каменное изваяние. Успел скосить глаз налево, чтобы успел обратить внимание. По парковой дорожке под голыми ветками, что стелились по металлическим аркам беседки, двигался одинокий человек в длинном чёрном пальто. У него были острые, пронизывающие глаза. В руке он нёс синюю нейлоновую спортивную сумку «рибок» с пластиковыми вставками. Прохожий неспеша проследовал рядом и, как показалось им, зловеще усмехнулся, обнажив желтоватые кривые зубы под коричневыми, сморщенными губами. Используя «третий глаз», Миша совершенно ясно увидел в глубине аурального слоя, что охватывал прохожего виде кокона, грязный комок. Он жил в своём носителе обособленной жизнью, время от времени дёргая за нити пристрастий и рефлексов.

– Тёмненькие навели на нас своего агента, – Афанасий Петрович проницательно изучал высокую, чуть сутулую спину прохожего. – Кстати, не первый раз его вижу. Такое ощущение, что эта публика решила со мной поквитаться. Выследили… Вот и вас это коснулось, молодой человек. С чем я вас и поздравляю. Придётся теперь задействовать коллективное мероприятие. Вам ясно?

– Да уж, придётся, – чужим голосом согласился Михаил, облизнув губы, ставшие сухими. – Надо будет немедленно доложить шефу. Нет, сразу же прозвонить «собственникам», чтобы они… Раз вы уже не первый раз с ним сталкиваетесь… Кстати, почему прежде не доложили? – сделал он попытку, но, встретившись с холодным взором, тут же отступил. – Насколько я понял, в такие моменты у вас наблюдаются особенно сильные проявления тьмы? Я так и подумал. Только что сам испытал. Почувствовал, так сказать, на собственной шкуре. Не дай-то Бог…

– Надо разбегаться, – выдавил из себя Афанасий Петрович. Глаза его заметно потускнели, лицо вытянулось и стало жёстким и совершенно чужим. – Делаем в одиночку два-три контрольных круга по периметру и дуем каждый в свою сторону. Здоровья, удачи и… до скорой встречи, Михаил Николаевич.