Решив начать с последнего, Василиса позвонила маме и бодрым голосом попросила познакомить ее с какой – нибудь оперной дивой:

– Решила вспомнить о своем консерваторском образовании.

– Слишком поздно, Василиса, – строгим тоном начала мама. – Ты же не сидела за инструментом все эти годы. Так, песенки бренчала. Представляешь, что стало с твоей техникой? Точнее, с зачатками техники. В настоящего пианиста ты так и не выросла, Василиса. А потом, я так понимаю, что няни в вашем доме уже нет? А работа аккомпаниатора требует полной отдачи. Тебя могут вызвать на репетицию в любое время, ты должна будешь сопровождать артиста на гастроли, концерты. А с кем будет мальчик?

Мама никогда не называла Ванечку по имени. «Мальчик» и все. Василисе каждый раз хотелось подсказать имя внука, но она молчала.

– … нет, Василиса. Я даже не смогу рекомендовать тебя начинающему исполнителю. Не могу брать на себя такую ответственность, подводить человека.

«Мама, в моем кошельке осталось пятьсот рублей. Три месяца назад я даже не знала, что бывают такие деньги и что на них можно жить. Через пару дней мне нечем будет кормить и мальчика, и девочку и себя с Кириллом. А он пьет не понятно, на какие средства. И не разговаривает со мной вообще, и Сашка только шипит на меня. А ты боишься брать ответственность…» – все это хотела сказать Василиса, но промолчала, пожелав матери спокойной ночи.

Кризис ударил и по туристическому бизнесу. Туристов было мало, и за группы приезжих шла настоящая битва между профессиональными гидами. О любителях – одиночках никто не хотел даже слушать.

А хороших салонов в этом районе не было вообще. Только убогие парикмахерские. Где роль администратора часто выполняла сама хозяйка, она же мастер, она же уборщица.

После трехдневных мытарств, Василиса пошла в самое ближайшее от их квартиры учреждение – детский сад «Светлячок». На дверях крупными буквами было написано: «Требуется няня в младшую группу».

– Вы хотите работать у нас няней? – грузная заведующая чуть не упала со своего крутящегося кресла, узнав по какому вопросу, обращается к ней эта стильная девица с длинными волосами.

– Да, я хочу работать няней и хочу устроить в ваш сад своего сына. Ему, как раз, исполнилось три года.

– А, – протянула заведующая и снисходительно заулыбалась, блеснув золотыми зубами. – Сына вашего устроим, вы три дня поработаете, а потом уйдете с чистой совестью. Проходили мы уже такие варианты.

– Вы не поняли, мне работа нужна. Очень.

– А вы хоть знаете, чем занимается няня в младшей группе?

Василиса пожала плечами.

– Пятнадцать поп надо высадить на пятнадцать горшков, потом, эти попы надо подтереть, а горшки вынести. А среди дня бывают еще и непредвиденные обстоятельства, когда попа до горшка не успевает и тогда ее надо мыть. А еще успеть разлить пятнадцать порций супа по тарелочкам и пятнадцать ртов накормить, а после переодеть в сухое, потому что половина супа выльется на кофточки. И одеть на прогулку, только быстро, а то они потеют, а после прогулки раздеть и тоже очень быстро. И развесить мокрую одежду на батареи и не перепутать, а то уставшие после работы мамочки начнут скандалить. Иди-ка ты, девка, лучше в дом престарелых. Вон он через дорогу от нашего садика. Там попроще и платят вроде больше.

Василиса постояла еще минуту, глядя перед собой, потом развернулась и пошла к выходу.

– Постой, – окликнула ее заведующая, – если туда не возьмут, приходи к нам, попробуем, в конце концов.

Татьяна

Таня не заметила, как уснула, скрючившись, на кухонном диванчике. Помнила, как пошла, заварить себе чай, ждала, пока закипит чайник, продолжая плакать; потом легла, поджав ноги. Больше всего обижала несправедливость. Ее Таня не могла выносить с раннего детства, всегда и во всем стараясь, навести моральный порядок. А тут не смогла объяснить любимому человеку, как оказалась на фото рядом с посторонними мужчинами. И Миша даже не постарался ее выслушать, обиделся, уехал, а у него сердце в последнее время стало болеть.