— Я тебя услышала. Если ты чем-то сможешь помочь — узнаешь об этом первый. Мне кажется, тебе пора.

Адам хмурится. Я вижу, он еле сдерживает эмоции. Я подумаю, в какой форме и что ему открыть. Возможно, копии медицинских заключений сделаю. Возможно, просто кратко расскажу ему подробности… А возможно, я и так все делаю правильно…

— Как конкретно сейчас обстоят дела? Вы регулярно показываетесь врачу?

— Да. Она живет обычной жизнью. Как все дети. Не считая некоторых ограничений.

— Она хочет заниматься танцами. Это запрещено навсегда? Ей вообще серьёзные физические нагрузки противопоказаны?

— Нет. Я просто слегка ограничиваю. Но приятно, что ты интересуешься ее увлечениями.

— Есть причины переживать даже сейчас? — настаивает. Он очень взвинчен. Удивительно, как резко он воспринял известие о болезни дочери.

— Причин нет. Но меры предосторожности никто не отменял.

Я уже вроде как свыклась с мыслью, что Адам так или иначе будет присутствовать в жизни дочери. Мне бы, конечно, не хотелось с ним пересекаться на постоянной основе… но если ему очень уж хочется и он так активно настаивает…

— Юля. Я хочу, чтобы ты понимала. Аня не только твоя дочь, но и моя. Если ты будешь это отрицать потом и способствовать тому, чтобы наше общение с ней сошло на нет…

— Успокойся. Не буду. Общайтесь, — спокойно проговариваю прямо в его лицо. И… готова поклясться… ощущаю жар его дыхания. На своей щеке. — Ты все выяснил? — отворачиваюсь.

— Самое важное. Что ее жизни и здоровью сейчас ничего не угрожает. Правильно?

— Правильно, — опускаю глаза в пол. Не хочу встречаться с ним глазами. Он столько всего пропустил… Столько всего произошло в нашей жизни… Кажется, что Адам просто человек с улицы. Абсолютно чужой для нас. И неважно, что несколько лет назад я принадлежала ему полностью. А теперь, пожалуйста, уезжай.

— Спасибо, что врать ей не стала про папу космонавта. Или поливать грязью.

— Обращайся, — отвечаю слабым голосом и делаю шаг в сторону, осторожно стараясь отдалиться от этого человека. Невыносимо стоять с ним рядом. Что-то неприятно тянет в душе, напоминая о прежней боли. Всему этому уже нет места в моей душе, но изнутри поднимаются волны болезненных воспоминаний и старых обид. Ничего — я уже взрослая девочка. Намного взрослее, чем была пять лет назад. Этот надрыв просто от разговоров о прошлом. Больше ничего.

14. Глава 14

— Простите, я заказывала машину с детским креслом!

Раздражение, копившееся все утро, начинает медленно просачиваться в кровь. Ужасное чувство необъяснимой безысходности. Хоть ничего из ряда вон не произошло. Странное ощущение. Неспокойно.

На работе, как всегда, аврал. А с утра было особенное пекло. Дел до одного места, но я аж за неделю отпрашивалась у руководства, чтобы Анюту отвезти к врачу.

В общем, до обеда меня уже задёргали, так что издательство я покидала, будучи на взводе. Пока доехала до сада, удалось хоть немного остыть.

— А?! — водитель такси как ни в чем не бывало бросает на меня равнодушный взгляд. — Мне пришел заказ, я и приехал, — улавливаю акцент в его голосе.

— У вас что-то напутали.

Как же раздражает! Почему так не вовремя?! Именно сегодня все как с ума посходили! Шикарное «доброе» утро при малейшей возможности тыкает меня носом во что-то дико неприятное, будто заявляя: от сегодняшнего дня ничего хорошего не жди.

— Ну позвоните своему оператору, скажите, что перепутали заказы! Пусть машину другую пришлют! — так, этот вообще как истукан. Еще и агрессивный.

Я резко сжимаю ладони в кулаки, мысленно уговаривая себя успокоиться. Злостью делу не помочь. Смысла огрызаться нет.