Как же меня всё это достало. А еще противный запах сигарет. Я не курю, но он считает, что это –мои проблемы.

Принюхиваюсь. Пахнет кофе, ванилью и корицей. Хм, к чему бы это? Еще в ушах стоит странный гул. Вроде бы раньше со слухом всё было нормально. А еще, если прислушаться к ощущениям, чувствуется едва заметная странная вибрация.

Я лежу на узкой кровати, заботливо укрытая одеялом, которое съехало, пока меня выворачивало над тазиком. Одета в платье –тёмно-бардового винного оттенка. Ё-моё… Я же вчера ходила на встречу выпускников. Это всё сестрёнка виновата. И на фигу она меня туда уговорила пойти?

Яркие картинки долбятся в сознание, ослепляя, взрывая мозг утихшими было эмоциями.

Вспышка – и вижу перед глазами Бориса, зажимающего девушку на танцполе. Или нет, не на танцполе, а в какой-то комнатке с приглушенным освещением. И, нет, он её не зажимает, а это она берёт у него в рот. А потом скачет на нём сверху.

А от следующей, не менее яркой картинки шея идёт красными пятнами. Шея, которая помнит чужое дыхание и хриплый мужской голос, шепчущий что-то на ушко. О, Боже. Я помню, как стояла голая, в одних чулках и ботиночках перед …мальчиком из детских грёз и он собирался…

Медленно выдыхаю. Ничего же не было.

Курбатов хотел воспользоваться моим невменяемым состоянием. А что со мной-то было? Почему так реагировало на него тело? Просто мне тоже не хватает секса. Не только Борису. У меня уж точно больше месяца ничего не было. В отличие от мужа.

Я рассматриваю маленькую уютную комнатку с низкими потолками. Не пойму, где я нахожусь. Не помню, как сюда попала. Клянусь себе, что больше никогда не буду пить. И даже нюхать не буду. Поворачиваю голову направо и утыкаюсь в …иллюминатор, прикрытый пластиковой заслонкой?

Как так?

Поднимаю шторку и пялюсь в яркое голубое небо. Приподнимаюсь, пытаюсь рассмотреть, что там. Непонятно. Я лечу над облаками? Моргаю часто-часто. Похоже, действие алкоголя еще не выветрилось. Какое у меня богатое воображение.

Хотя, странный гул в ушах и едва ощутимая вибрация заставляют задуматься.

Мотаю головой – это неосторожное действие снова отзывается молоточками, бьющими по черепной коробке. Еще ужасно хочется пить. И в туалет тоже.

Рассматриваю ладони в порезах, а на полочке рядом с кроватью стоит перекись водорода. Кто-то обработал мне ранки. Скидываю одеяло, пялюсь на чулки в стрелках –хорошо, что бесцветные, не так заметно. На полу стоят мои ботиночки. Трогаю –еще не высохли, да и на каблуках –надевать не хочется, иду босыми ногами.

Иду где? Я в частном самолёте? Я такие только в кино видела. Прохожу через шторки на пути –оказываюсь в небольшом салоне. Здесь несколько огромных откидных кожаных кресел: выглядят мягко и удобно. Но моя кровать сзади покомфортнее будет.

В салоне тишина. Прохожу мимо спящих людей. Узнаю Марину, Андрея, других двух огромных мужиков я не знаю. На последнем кресле сидит еще одна незнакомая девушка. Она одета в форму, похоже, это – стюардесса. Она не спит, листает журнал.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и шепчу:

— Мы что, на самолете?

Она заученно улыбается, старается спрятать удивление:

— Да, это частный борт Курбатова Артёма Эдуардовича. Я вас сегодня сопровождаю.

— А где он сам?

Стюардесса держит улыбку, косится на шторки впереди и растерянно отвечает:

— На кухне.

Угу. Я продолжаю расспросы:

— Куда вы нас сегодня сопровождаете?

— Тайланд. А вам не сказали?

Я вообще понятия не имею, как здесь оказалась. Верчу в голове название страны. У нас февраль –зима в разгаре. А в Тайланде море, солнце и белый песок. Дежавю. Кажется, я вчера это уже говорила.