Забив полностью на свою основную профессию, я совершенно не подумала о том, чем буду заниматься, когда придется уходить из индустрии стриптиза. Мне говорили, что век стриптизерши короткий. Тогда меня это мало заботило. Рада была первому полученному гонорару. Аж челюсть отвисла от суммы. Как представила, что так можно каждую ночь зарабатывать, так сразу в осадок и выпала. Только не умею я деньги при себе держать. Начала спускать суммы сразу же. То себе шмотку какую прикуплю, то Сашке. Ему мне нравится делать дорогие подарки. Он потом такой счастливый ходит. Обязательно отправляю крупные суммы маме. Она смогла в доме ремонт сделать, курятник подлатала.

- Настюх! – кидается на меня Катька, еще одна стриптизерша. – Что там тебе вчера новый директор втирал?

Я зайти не успела в гримерку, как на меня уставились любопытные глаза девчонок. Сейчас их всего трое. Но всего нас в смену работает до десяти девочек. Все они не отказываются и приват станцевать. Я же отказываюсь. Наверное, в этом и проявляется мой принцип.

- Да ничего особенного, - пожимаю плечом. – Спросил, кто такая и сколько мне лет, - вру напропалую.

- Ой, - воскликнула Элька, - это наверное тебя увольнять собираются. Ты же уже старая.

Смотрю на нее, как на дуру. Впрочем, она и есть дура.

- Вот когда тебе будет двадцать семь, тогда и поговорим о старости, дура, - не скрываю своего отношения к девке.

У нас в стриптизе подруг нет. Все хотят подсадить, все друг друга ненавидят. Если у кого из девчонок случается беда, другие только радуются. Поначалу я не принимала устоявшихся отношений в коллективе, и каждому кидалась помогать. Но после того, когда эти самые девицы, получившие от меня помощь, возвели на меня гнусный поклеп, перестала вообще с кем-либо близко общаться. В результате в свои двадцать семь даже подруг не имею. День рождения зачастую не с кем отметить, если Сашка опять на службе пропадает.

- Так, девочки! – вклинивается в разговор арт-директор. – Не отвлекаемся. Продолжаем готовиться к выходу!

Плюхаюсь в кресло перед зеркалом. Замечаю косые взгляды в мою сторону. Поджимаю губы и демонстративно прищуриваюсь, показывая всем видом, что я вижу, как на меня смотрят. Только после того, как все трое ушли, смогла успокоиться и начать гримироваться. К приходу новых сменных девочек успеваю привести себя в порядок и отправляюсь на сцену.

Обещаю сама себе, что сегодня смотреть в зал не буду. Я никогда не смотрела в него, стараясь раствориться в танце. Все же шест и сиськи голые – это одно. А вот именно танец у шеста – это совсем другое. Это искусство. И раздеваться надо максимально входя в образ того, кого изображаешь на сцене. Вчера я изображала борьбу внутри себя. Пыталась максимально донести задумку, но отвлеклась на прожигающий нутро взгляд Радова.

Так. Все. Забыли.

Сегодня хочу показать жизнь маленькой наивной девочки, которую жутко предали близкие. Не знаю, понимают ли что-то мои зрители, залив глаза очередным бокалом, но судя по крикам и даже ору, они в восторге.

Как всегда в начале моего номера арт-директор берет паузу. Выходит сам на сцену и объявляет мое появление. Дальше делается еще пауза секунд на пять, в течение которой выключается весь свет, создавая кромешную темноту, и только потом включается музыка, направляют на шест свет. Иногда в паузу занимаю позицию у шеста, приняв нужную позу. Сейчас делаю то же самое. В итоге, когда включилась музыка и на меня направили свет, гул и возгласы перекрыли громкость мелодии. Пришлось танцевать в слепую. Но мой танец, видимо, всех заинтриговал, поскольку постепенно публика успокоилась и смотрела на меня тихо.