– Закон? – фыркнул крепкий голубок. – Ты б столько не прокормил, сколько тут должно сидеть.

– И то верно, – сдулся пузатый кулинар. – Но голодные обмороки нам не нужны.

– Думаешь, стоит сходить закупиться? – нехотя спросил стражник.

– Уверен, – отрезал Арристис и снова уставился в кроссворд на последней странице «Пейтеромского вестника». – Слушай, Гуль, как называется густой соус из овощей? Четыре буквы по горизонтали.

– Ты же повар, – уничижительно сказал дозорный и гордо покинул полупустую кухню.

Спустившись по лестнице, Гуль оказался на этаже заключенных.

В былые времена, когда земли подле Пейтеромска считались феодальным наделом, камеры полнились уголовниками разной масти. Тюрьму занимали шаромыжники и наперсточники, карманники и форточники, жулики, убийцы, душегубы и готовящиеся к эшафоту пираты. Суды работали чересчур усердно, и приговоры выносились со скоростью примерно сотня в день. Потеющие под париками лысины присяжных морщились от умственного напряжения. Твердотелая буква закона была вопиюще заглавной, нынешние ей не чета.

Время отсталого человеческого строя.

Когда в Пейтеромск вторглись орки, устаревшая система подверглась детальному пересмотру. На смену оголтелому феодализму, еле превзошедшему рабство, пришли выборы. Поначалу местное население выказало недовольство: как же это – простой люд будет решать, кто теперь устанавливает порядки. Такая ответственность. Но вскоре народные массы успокоились, когда поняли, что их голоса, как и прежде, ничего не решают.

Главным приобретением для пейтеромцев стала коррупция. Благодаря ей многое изменилось в жизни людей, а через полвека – метисов. Правосудие для сокращения расходов оптимизировали, оставив на огромное тюремное здание минимальный штат из дешевой рабочей силы в виде дородных туканов-поваров и стражей-голубей. Отпала нужда в массовых заключениях, планы раскрываемости снизили. Ручки птичьих потомков зачесались, и вскоре начались ложные обвинения да подставы. Вороватым жителям, как правило, хватало средств откупиться, и тюрьма пришла в запустение.

Только сегодня было непривычно людно. В довесок к паре калек пришлось подсадить еще шестерых. Надо же, чтоб в один день у стольких человек – ни гроша! Современная система правопорядка не справлялась с таким разгулом преступности, и содержание еще нескольких узников требовало жертв.

Художественно насвистывая, Гуль-Буль медленно шел по коридору, вглядываясь в роскошные интерьеры камер. Привычная парочка вечно спящих бомжей не вызывала у молодого стражника интереса. В часы бодрствования с ними случалось поговорить о вечном, но моменты эти были редки, поэтому Гуль предоставил босяков самим себе.

Ближе к середине коридора было интереснее. Шестеро непонятных субъектов, разломавших вольготный уклад жизни стражников. Присутствие этих заключенных обязывало регулярно патрулировать этаж. А теперь ещё пришлось идти за продуктами, чтобы никто не умер с голоду.

– Ну вот, можно и пообедать, – донеслось из той самой камеры.

Ох уж это новое поколение. Даже в тюрьме уверены, что их накормят и обогреют. Никакого внутреннего стержня…

Разливаясь плавным эхом, к ушам Гуля потекла чарующая музыка. Издавай ее обычный инструмент, охранник бы уже со всех лапок мчался в камеру, чтобы отобрать запрещенный предмет и выяснить, кто посмел. Но мягкий тембр кифары одурманивал, внушая умиротворение, манил к себе и подчинял волю любой силы. Гуль шел к камере, не понимая, что намеревается выпустить преступников. Потом ведь пришлют разгромные письма, придется составлять объяснительные.