листву покрасил золотым.
Владимир Буев
Столица любит что повыше:
дома, деревья, небеса.
Влюбиться можно даже в крышу,
коль отказали тормоза.
Собянин рассадил по веткам
пернатых, по шесткам – сверчков.
И за одну лишь пятилетку
очистил город от ларьков.
В году менял по пять раз плитку
в местах одних и тех же мэр.
Он менеджер крутой и прыткий,
Всё было честно, без афер.
Листву теперь решил покрасить
во славу светлых добрых дел.
В нём куча разных ипостасей.
…Бордюры клал вчера, пострел.
Ганна Шевченко
Суетливые мамы на всех парусах
уплывают с детьми по домам,
я, железный солдат, оживаю в глазах
удивлённых, взволнованных мам.
Я сама себе сын. Я сама себе спесь.
Я сама себе враг и стекло.
Время детских площадок закончилось здесь
и в песочницы перетекло.
Но цветущая груша безумствует так,
что за светом не видно ствола,
засыпающий город, как толстый гусак,
колыхает звезду у крыла.
Остаюсь равнодушной к его галдежу,
к пролетающим грушам в цвету,
как простой пианист на скамейке сижу
и руками ищу темноту.
Владимир Буев
Если мамы домой уплывают с детьми
(раз уж день для площадок погас),
то каким же макаром в домах за дверьми
наступает песочницы час?
Реновация новые типы жилья
подарила московским жильцам,
где песочницы детские для бытия
предусмотрены в радость мальцам?
Коли так, то, конечно, сама себе сын,
а не дочь, кем положено быть.
Значит, в голову явятся сотни причин,
чтоб себя и стеклом возомнить.
И врагом заодно, и железным бойцом,
оживающим в мыслях мамаш
(оловянный солдатик не станет стрельцом,
дровосек из железа – не блажь).
Коли так, то ощупать рукой темноту —
что воды кипячёной глоток
отхлебнуть, лишь с кровати вспорхнув поутру.
Или то же, что грушу – в роток.
Раз уж толстый гусак колыхает звезду,
я опять разомну темноту.
Поиграю на нервах, подую в дуду.
С гусаком мы творим красоту.
Ганна Шевченко
Масленица
Переливалось, таяло, сквозило.
Дымила над котельною труба,
стекались люди в дом культуры ЗиО
на плановую выставку собак.
Вокруг стояли голые берёзы,
ошмётки снега клеились к ногам,
собачники (немного не тверёзы)
питомцев разводили по углам.
Светилась скоро сделанная сцена,
блины желтели в масляных судках,
несли большое чучело из сена
худые тётки в жёлтых колпаках.
У входа коммерсанты продавали
игрушки, корм и прочую муру,
стремилось пламя в облачные дали,
хвосты его шумели на ветру.
Владимир Буев
Инквизиция
Стремилось пламя в облачные дали,
хвосты его шумели на ветру.
Собаки ныли, выли и визжали,
предчувствуя жестокую судьбу.
И ладно бы в Корее то случилось,
от ужина сбежит где редкий пёс.
Так нет же – это Масленица билась,
не изменяя в судорогах поз.
Собачники, упившиеся в стельку,
не понимали сами, что творят.
Тащили тётки сено: что сардельку,
рассчитывали, пёсью поедят.
Переливалось, таяло сквозило.
Все думали: мейнстрим или экстрим?
И ждали. Никого не поразило.
Ни громом. Ни событием таким.
Ганна Шевченко
Склеили из плоти и духа,
а потом ушли, обманули.
Если пуля свищет над ухом,
уклоняйся, детка, от пули.
Выглянешь на улицу – ветер
гонит на убой самолёты,
направляйся, детка, на север
к леммингам, песцам и койотам.
Угол наклонения оси
изменился. Тронулась суша.
А медведей, детка, не бойся,
человек страшнее и хуже.
Наши шкуры – верх дешевизны,
удаляйся, жми на педали,
этот мир опасен для жизни,
но другого не предлагали.
Владимир Буев
Я могу бесценных советов
надавать и взрослым, и детям.
Если бьют тебя как поэта,
значит, стоит спеться дуэтом.
Если бьют кастетом, то надо
убежать иль пулей ответить.
Если полетела граната,
главное – штаны не пометить.
Если же ядрёную бомбу
(ядерная – ох как ядрёна)
в небе зришь, то и в катакомбах
не спастись железобетонных.