Симпсоны взялись за руки, глаза их большие и избыточно доверчивые увлажнились:

– Саари, мы согласны.

– Разумный выбор, поздравляю. Покончим с формальностями. Господа, с вас двести звонких монет за неслыханное удовольствие овладеть своим Я среди миражей океанской стихии, потрудитесь предъявить.

Гомер выписал чек, дважды подчеркнув на корешке сумму.

Обнявшись, счастливчики – пленники упоительной мечты – смотрели вслед улетающему воздушному шару, на ярком боку которого переливалась люминесцирующая надпись «I ♥ L.A.», с подвешенной к нему серебристой гондолой.

ГЛАВА 2

В джунглях Амазонии

Несколько дней шар таскало по просторам воздушного океана. Гарин, попеременно истязая горелку и оригинальный движитель Симпсона, ловил восходящие и нисходящие потоки, воздушные течения, пытаясь задать шару направление движения на восток. Там, протянувшись с севера на юг на тысячи километров, раскинулась Южная Америка, следуя на Ост, пролететь мимо материка невозможно.

Зоя Монроз не отходила от радио. Маленькие эбонитовые чашечки до пульсации сдавливали виски – эфир глушил пустотой. Каждые два часа Зоя последовательно на французском, английском и испанском давала сообщение: «Все, кто слышит меня, переходите на волну 421 сразу после моей передачи. Мы на воздушном шаре. Необходима помощь, необходима помощь! Перехожу на прием».

В ответ – треск в наушниках.

На третьи сутки их летательный объект вошел в полосу плотной облачности. В одном из разрывов облаков, прямо по курсу над Гариным нависли строгие вершины. Анды. Петр Петрович открыл горелку на всю катушку, обледеневший шар, тужась, приподнялся, но недостаточно. Крушение на фоне сверкающих снежной чистотой каменных круч рисовалось неотвратимым.

– Зоя, все лишнее за борт!

Из гондолы полетели мешки с балластом, холодильная камера, забитая запасами провизии, тюки экипировки, десятки метров каната, стояночный чугунный якорь, бензобак.

Гондола прошла … между верхушек, скованных ледяной броней скал.

Преодолев горную цепь, баллон неизлечимо терял высоту. Внизу сверкнула солнечным зайчиком река, с густо поросшими лесом берегами. Рыжий диск сползал к горизонту, когда после очередного призыва Зоя услышала не дробь электрических разрядов, а спокойный мужской голос, говоривший на американском английском: «Я вас вижу и слышу. Снижайтесь на дым костров. Повторяю – снижайтесь на дым костров».

– Гарин! Нас видят, лети на костры!

Обследуя в подзорную трубу малахитовое покрывало джунглей, инженер приметил дым на юго-востоке, вероятно, на холме рядом с рекой. Гарин включил движитель. Мотор, чихая из-за нехватки топлива, потянул шар на импровизированные маяки. Гондола, перепрыгнув реку, врезалась в крону величавых деревьев. Капсула застряла на двадцати-тридцатиметровой высоте, веревочной лестницы не хватало, летуны спускались по скользким лианам и стволам деревьев. В десятке метрах от земли Монроз сорвалась.

– Зоя, Зоя, как ты? – переживал Гарин, успешно сопротивляясь сокрушительной силе Земного тяготения на гибком стебле молодого побега.

Женщина, выгибаясь дугой, каталась с боку на бок, придерживая руками левую голень, из которой, проткнув кожу, торчали два острых отломка костей. Ее надрывные стоны выворачивали душу Петру Петровичу, хлопотавшему подле страдающей. Лес отозвался выстрелами и голосами, их искали. Условно одетый, закамуфлированный боевой раскраской туземец обнаружил серебристую бочку, беспомощно покачивающуюся в капкане густых ветвей, закричал, обращаясь к предводителю.

Современный Аполлон, голливудский вариант мужского совершенства раздвинул реликтовый влажный папоротник: