– Ненавижу школу! – кричала Ева.

– Чтоб она сгорела! – вторила ей Лиза.

Как все это 10 лет выдерживали родители, остается загадкой. Лишь когда Ева сама стала мамой, а ее дочь – школьницей, вдруг осознала, как изводила всех вокруг ежедневным недовольством. Она по полной программе получила ответную порцию утренних протестов, нытья, слез и криков от дочери. Правильно говорят: любите внуков, они отомстят вашим детям.

В 11 классе Ева подсчитала, что потратила на дорогу в школу и обратно целый месяц жизни. 30 ежедневных минут каждые 9 месяцев на протяжении 11 лет.

Мама вела биологию. Задачи по генетике, проверка знаний зачетами, билетами, никаких подсказок дочери, даже когда та подмигивает уже двумя глазами… Так по-взрослому.

Ева все детство училась танцевать. Безрезультатно. В пару всегда ставили не тех. Это бесило. Весь первый класс на ритмике мечтала скакать польку с кругленьким черноволосым мальчуганом. Не сложилось. С бальными танцами в пятом классе вышла нелепость: Ева никуда не собиралась, но мама все решила сама и нашла ей партнера. Антона. На год старше, маленький, молчаливый, угрюмый, он все время ходил в одном и том же зеленом свитере с синими ромбами. Хотелось закричать: «Ааа-аа! Помогите!» – и убежать. Зато подруге партнер достался – закачаешься. Красивый, белокурый, глаза голубые, ресницы длинные. Вот бы с ним и венский, и чарльстон. Ходила, чтобы любоваться.

Завидовала.

– Ча-ча-раз-два-три… Колени до конца выпрямляйте! – разливался учитель по школьному актовому залу легким корейским акцентом.

– Слоу-слоу, квик-квик. Наоборот! Слоу – медленно, длинно, квик-квик – быстро, мелко, – пытался спасти пару Евы преподаватель.

– Дваа-трии-четыыре. Не торопимся.

Квикстеп нежно любила, румбу не понимала, ча-ча-ча не выносила. Что делала в зале? Сама не знала.

Вторник, четверг. Потеющие ладошки, неловкость, его колючий свитер.

Узкие черные брюки, вечно натянутый носок туфли преподавателя скользил по полу и демонстрировал движения, которые невозможно повторить.

Ева танцевала чуть лучше дерева, забывая все сразу же. Антон страдал молча. Его бесила Ева и свитер, но другого не имел. «Зря согласился», – думал с досадой.

Промучились целый год.

Пришел день, когда учитель кореец назначил дату конкурса.

Ева впервые натянула на себя чужое полуголое платье для латины и, вздохнув, пошла позориться.

Антон нарядился в голубую рубашку и брюки.

Костюмы не спасли. Если бы присуждали приз «Самая нелепая пара на паркете», они бы победили.

«Ненавижу бальные. Больше ни-ког-да в жизни!» – пообещала себе девочка.

Прошло лето. Мама снова привела Еву на танцы и ушла, не подозревая, что дочь розовой пантерой из мультика крадется за ней к выходу и хихикает.

На этом непослушании позорище в ее жизни кончилось.

Антон же отучился и уехал в Германию. От греха подальше.

 В школе страсти кипели не меньше.

– Ну, знаешь! – задохнулась Элеонора Ивановна. – От тебя шпаргалок не ожидала. В журнал двойку поставлю. Уходи, Ева.

Пунцовая отличница вылетела из класса. Дверь хлопнула. Сквозняк.

Учитель математики успела отодвинуть стул, ноги подкосились. 20 лет опыта, пиджак гусиная лапка, строгая высокая прическа, только очки не помогли скрыть боль разочарования.

11 «А» замер.

Обычно уверенная учительница выглядела растерянной. Почувствовав неловкость, она пожалела, что не сдержалась. Треснувшим голосом произнесла:

– Годовая контрольная, решайте.

Где-то на лестнице беззвучно плакала Ева. «Чем я только думала, когда положила шпоры на стол? Под корочкой дневника не видно что ли? Я же все дома прорешала. Два в журнал! Не видать мне золотой медали». – Лицо исказилось ужасом. Жизнь рухнула.