Веселый брак меня ожидает. Те же люди, которые столько всего знали, говаривали – хорошее дело браком не назовут. Вот этим я склонен был верить.

Я не стал брать ее за руку. Выходили из зала, потом из здания рядом, но при этом порознь. На выходе из ЗАГСа нас ожидали девушки, мои многочисленные кузины. Стоило сделать шаг, как нас обсыпали рисом и лепестками роз. Я подумал о том, что тетки просто надрали красивых, по их мнению, традиций, из всех народностей. Несколько крупинок риса попали за шиворот и я чувствовал их внутри.

В руки мне и моей новоиспеченной супруге сунули в руки по голубю. Я посмотрел на птицу – вид она имела замученный и печальный. Бедное создание, изо дня в день выполняет одни и те же бессмысленные действия.

Девушка подняла руки, выпуская свою голубку, я повторил за ней. Тот не спешил улетать – сделал круг почета, а потом наложил кучку прямо перед нами. Она плюхнулась в метре от нас и расплылась по мраморным ступеням.

– К деньгам! – зашумели гости. – К счастью! Детей будет много!

Я покосился на свою жену. Взгляд потуплен. На меня она смотрела только несколько секунд в ЗАГСе. Руки стискивает. Как с такой детей делать? В таком случае секс можно рассматривать, как героизм. И детей нужно хотеть очень сильно.

У меня уже была Роза.

Ехали мы в одной машине. Девушка все время смотрела в окно. Снять никаб она так и не захотела и максимально от меня дистанцировалась. Я подавил раздражение – этот брак был необходим мне ради ребенка.

Застолье было бесконечным. Мне невероятно хотелось выпить, но на мусульманских свадьбах алкоголя нет. Но учитывая, что никах уже был позади, часть гостей к ночи трезвой не будет, несмотря на то, что бутылок на столах не появится. Ришад уже был нетрезв.

Вокруг меня были одни лицемеры.

Я устал и от праздничной программы, и от музыки, и от шума, и от церемонии вручения подарков. Еда в рот не лезла, девушка вообще ни куска в рот не взяла, даже бокал с соком стоял нетронутым. Не хватало, чтобы хлопнулась в голодный обморок.

– Там нет мышьяка, – сказал я, – в твоем бокале. Можешь пить.

Девушка вздрогнула от страха, и я зарекся вести с ней беседы в дальнейшем. Когда времени прошло достаточно, я посмотрел на часы и решительно поднялся.

– Поехали домой.

Она тянула время. Несколько секунд не решалась встать, затем медлила, не поторопясь за мной идти. Наверное ждала, что кто нибудь ее от меня спасет или поедет с нами. Не поедет. От провожающей процессии я решительно отказался. Затем все же пошла за мной, мелкими семенящими шажочками.

Родственников к подготовке дома я не допустил. Клининговая компания привела в порядок спальни и кухню. На большее не хватило времени, но полагаю, этого будет достаточно. Меня не очень волновало, что эта женщина может счесть меня плохим хозяином. Меня вообще мало что волновало.

Я прошел на кухню, достал из холодильника бутылку виски, щедро плеснул в свой стакан. Тишина дома после гомона толпы оглушала. Окно было открыто, в него доносился далекий гул машин, но он не мешал. Наконец я был один.

Я сделал глоток, затем еще один. В окно веяло прохладным весенним вечером, а внутри становилось тепло. Я сбросил пиджак здесь же, на стул на кухне, расстегнул пару пуговиц рубашки, прошел в гостиную и увидел ее.

За несколько минут я успел забыть о ее существовании, а она стояла посреди гостиной ровно там, где я ее оставил, ни шага в сторону.

Теперь она снова смотрела на меня. Глаза глубокие. Испуганные. Да что там испуганные – она вся, казалось, состояла из одного сплошного ужаса. Наверное, в ее мыслях я набрасывался на нее, бросал на пол, сдирал с нее все слои ее тряпок, а потом делал то ужасное, о чем благовоспитанные девицы не говорят.