Я исподтишка рассматривала обстановку. Кроме стола, в комнате имеется диван. Вдоль одной из стен стоят стеллажи, до отказа забитые книгами. Над столом висят полки, на них хранятся папки. Кабинет выглядит аскетично и назвать его уютным никак нельзя. В нём не ощущается личности хозяина. Или… как раз наоборот?

— Простите, что заставил ждать, — голос Адриэна разорвал тишину кабинета, которую до этого нарушало лишь тиканье настенных часов. — Итак, как я уже говорил, нам с вами нужно обговорить детали брачной ночи.

Я подняла на мужа испуганный взгляд, поставила чашку обратно на стол и дрогнувшим голосом спросила:

— Мне начинать раздеваться?

Адриэн, как раз сделавший глоток из своей чашки, кажется, по-настоящему опешил и едва не поперхнулся. Закашлялся и тоже отставил чашку на стол.

— Что, простите? — выдавил он, когда приступ кашля прошёл.

— Ну, вы, наверное, давно этого ждёте и хотите побыстрее приступить к делу, — собственный голос показался каким-то тонким и жалким.

Выражение лица Адриэна вмиг сделалось высокомерным. Он скептически приподнял брови, поджал губы, словно собираясь с мыслями, и заговорил ещё более холодным тоном, чем до этого:

— Я мог бы пожалеть, что у вас сложилось обо мне столь… низкое мнение, если бы мне не было плевать, что вы обо мне думаете. — Он смерил меня колким взглядом. — Я не деревенский мужлан, Элианна, и не похотливый юнец, впервые дорвавшийся до женского тела. До брака с вами вполне успешно удовлетворял свои… потребности по мере надобности. Вы меня интересуете лишь потому, что брак предполагает консумацию.

Я сидела молча, пытаясь уложить в голове услышанное. А муж всё так же холодно продолжил:

— Просто хотел на всякий случай напомнить, что на подтверждение брака у нас с вами ровно две недели.

Адриэн снова сделал глоток из чашки, а я застыла, не веря своим ушам. Выходит, никто не будет прямо сейчас заваливать меня на этот самый диван и принуждать к исполнению супружеского долга? Да ладно! У меня есть время?! Так, теперь главное — не улыбаться, как дура.

— Я предоставляю вам самой выбрать день, но всё же попрошу не затягивать до последнего. Лишь потому, что не люблю откладывать важные дела.

Я заторможенно кивнула, ещё не до конца веря в своё счастье. Чтобы скрыть чувства, поднесла к губам чашку и сделала большой, обжигающий глоток. И тут же зажмурилась. Открыв глаза, увидела, что Адриэн внимательно меня разглядывает.

— Понимаю, что вам противна сама мысль о нашей близости, и, поверьте, я о ней тоже не мечтаю, как уже сказал раньше. — Муж отодвинул чашку подальше от себя и взял карандаш, повертев его в пальцах. — Однако закон есть закон, поэтому один раз это сделать придётся. Но можете не волноваться: в первые десять лет брака закон предусматривает подтверждать супружескую близость раз в полгода, если вы вдруг этого не знали, и то лишь для вашей безопасности. В остальное же время сможете жить так, как захотите, с одним лишь условием: не позорить благородное имя моей семьи. В противном случае пеняйте на себя: я могу расторгнуть брак, и вы сами знаете, что за этим последует.

Он посмотрел мне прямо в глаза, будто пытаясь прожечь дыру. Мне вдруг стало обидно и неприятно. Вроде бы сижу себе, не препираюсь, не возмущаюсь, а ко мне всё равно относятся высокомерно и вообще, похоже, считают пустым местом.

— Я… не… собиралась вас позорить, — выдавила я, чувствуя себя никчёмной и ненужной.

— Похвально, и надеюсь, вы сдержите обещание. И что касается правил поведения в моём доме. Прошу немногого: уважительно обращаться с Нэйлией, не входить без спроса в мой кабинет и спальню и постараться поменьше тревожить меня. Надеюсь, вам не составит труда это запомнить. А теперь разрешите откланяться: мне нужно ещё поработать. — И муж снова взял в руки лист бумаги со стола, теперь уже другой.