– Перевела?

– Сначала тете Лиде позвонила, соседке. Узнала, как у них дела. Она каждое слово мамино подтвердила. А потом, да. Отправила.

Тетя Лида живет напротив родительского дома. И я ей очень благодарна за все. Сколько раз она нас с мамой укрывала от пьяного отца, не счесть. Меня кормила, когда дома даже картошки не было, а родители спали после очередной пьянки. По коже озноб прокатывается от неприятных воспоминаний. Конечно, детская память стирает множество моментов, но один из них ярко стоит перед глазами.

Мне было тринадцать, я поздно вернулась после тренировки. На дворе был октябрь, в доме накурено и шумно. Играла песня Натали «О, боже, какой мужчина». Перешагнув через кучу скинутых у порога чужих ботинок, я проскользнула в свою комнату. Мне нужно было сделать геометрию и лечь спать. Сил уже практически не было. С Ириной Сергеевной, моим тренером, мы отрабатывали вольные упражнения: гимнастические связки, прыжки, повороты и танцевальные элементы на ковре. Вымоталась так сильно, что уснула на столе, под лампой. Проснулась от того, что какой-то пьяный мужик, зажав мне рот, пытался стянуть с меня джинсы. Как сейчас я помню этот мерзкий запах перегара и ощущение мерзких, закорузлых пальцев. Шальным взглядом я выхватила лежащий на столе циркуль, нашарила рукой и со всей дури ударила им в пах. Мужик взревел от боли, отпустил меня, а я в исступлении продолжала впиваться в него острой иглой. Алкаш тут же ретировался из моей комнаты, а я, собрав необходимые вещи, свалила к соседке прямо через окно. На следующий же день меня определили в реабилитационный центр, где я прожила до момента окончания школы.

– Как Артур? Справляется? – интересуется Макар.

После завтрака мы переместились на диван в гостиной. Я лежу на боку на коленях мужа, а он гладит меня волосам. Все, как раньше. Когда в редкие его выходные мы могли часами обниматься и гладить друг друга.

– Да, справляется. Но я его особо не нагружаю.

– Почему?

– Он меня бесит, – признаюсь.

– Почему? – удивляется Раевский, а тело подо мной напрягается. – Много себе позволяет? Пристает?

– Нет! Что ты? – успокаиваю его. – Он очень учтив и вежлив. Пожалуй, это меня и раздражает. Механический какой-то. Не улыбается никогда, сдержанный.

– Это водитель! Каким он должен быть? Человек, максимально не привлекающий внимания.

– Да, ты прав, пожалуй.

– Кируся, девочка моя, – Макар захватывает мое лицо в плен и поднимает выше, заставляя посмотреть прямо в глаза. – Я очень попрошу тебя в ближайшие полгода хотя бы, не смотреть новости и не гуглить ничего про меня и Лейлу. Для твоего же спокойствия.

– Что меня может там расстроить? – равнодушно тяну, ощущая бешеное сердцебиение. Волна ревности накатывает с головой, заставляя кожу мгновенно покрыться мурашками.

– С апреля наш проект, если можно так выразиться, переходит в активную фазу. Начинается пиар-компания, мы будем много путешествовать, присутствовать на различных мероприятиях. Нужно будет привыкнуть. Относись к этому как к актерской игре, пожалуйста.

Проект, актерская игра. Действительно. Все так просто!

– Пока я здесь, нам нужно подобрать няню для Яси, – продолжает он. – Не закрывайся в четырех стенах. Я беспокоюсь за тебя, родная.

– Я и не собираюсь закрываться!

– Ты сейчас практически никуда не выходишь, со мной не общаешься, неизвестно как поведет себя твоя нервная система после родов. Одной будет очень сложно.

– Но ты ведь будешь приезжать? Сам говорил!

– Буду, моя хорошая! – склоняется, чтобы поцеловать мой живот. – Конечно, буду. Если ты считаешь, что я кайфую и развлекаюсь без тебя, это не так. Я постоянно о вас думаю.