– Эко ты всё по полочкам разложила. Да, ты мне очень даже симпатична. Но есть одно «но». Я ещё не определился со своим будущим. Да и жениться я пока не хочу. Считаю, что рано. Надо сначала базу создать. Ну, банальные вещи.

– Да я, вроде, тоже замуж не собиралась. Мне ещё учиться шесть лет. Можно-же просто ходить друг к другу в гости. Сексом заниматься, без обязательств.

– Тонкий намёк?

– Да куда-уж толще. Этот дурак распугал всех. Я на стену иногда лезу. В прямом смысле. Ты никуда не спешишь?

– А что, есть место и возможность?

– У меня сейчас никого дома. Папа поздно приходит, а мама… Она вообще не приходит. Она ушла от нас. Да не мучься, я не переживаю уже. Это был просто вопрос времени. Она давно кого-то на стороне нашла. Отец тоже чувствовал, но работа у него. А я его оставлять не хотела. А у мамы и так всё хорошо.

– А в каком звании у тебя отец?

– Майор. Он – начальник отдела.

За разговорами мы незаметно повернули в сторону Светиного дома. И сейчас уже подходили к подъезду.

– Так что, зайдёшь?

– Конечно зайду, от такого не отказываются.

– Утро у меня выдалось замечательное – сказал я.

Мы со Светой лежали на разложенном диване голые и удовлетворённые. Света меня не разочаровала. В сексе была раскрепощённой, обладала замечательным телом, с длиннющими ногами и грудью под тройку. Удивила меня тем, что не постеснялась орального секса, даже как-то с энтузиазмом отнеслась. И со струйным окончанием у нас всё сошлось.

– Уже не утро. Обед заканчивается.

– Ну так покорми своего мужчину.

– Вот так… Стоит один раз дать – и всё, кухонная рабыня.

– Женщина должна знать своё место. Киндер, кюхе, кирхе, как говорят немцы.

– И что это обозначает?

– Дети, кухня, церковь. В лучших традициях домостроя.

– Фу, мужики. Вам бы только женщину подавлять и угнетать. А мы, между прочим, тоже человеки. А ты немецкий знаешь?

– Нет, немецкого не знаю. Английский, арабский немного, испанский учу.

– Ну ты заучка. Зачем? За границу сбежать собираешься?

– А чего туда сбегать, скоро все, кому не лень ездить будут. И в отпуска, и по работе, и по прочим причинам. Кстати, тебе тоже рекомендую на английский упор сделать.

– Ну-ну, мечтай.

«Ля! Палюсь на ровном месте» – Ну правда, Свет, давай хоть чаю попьём. Ты разве не проголодалась?

– Ладно, уболтал, чёрт языкатый.

Вскоре мы сидели на кухне и ели бутерброды с колбасой. Я смотрел на Светку. Красивое лицо, красивая фигура, всё при ней, умна, образована. «Почему у меня не возникает влюблённости? Она ведь совсем не хуже Катьки». Света поняла мой взгляд по-своему.

– Эй-эй! Не влюбляться, а то выгоню. Хватит мне одного воздыхателя.

– Свет. Я ведь тебе серьёзно про него сказал. Откажи наотрез, пока не поздно. И с карьерой у его родителей ничего не получится.

– Не ревнуй. А с чего ты взял, что с карьерой у них не заладится, там, как я слышала, всё согласовано.

«Ля! Вот кто за язык тянул! И не говорить-же ей, что КПСС осталось менее десяти лет, как и ВЛКСМ» – Ну, Лен, райком – это даже не горком. У меня тётка родная в горкоме, тоже инструктор, и что ты думаешь? Уже, вот с десяток лет никуда не движется, хотя на хорошем счету. Ну, двинут их на ступеньку, может на две, ну в горком переведут. Там таких же блатных и приблатнённых сколько хочешь. И все наверх хотят, что характерно. А как поженитесь, они все свои обещания забудут, если таковые давали. Так что не ведись. Мой тебе совет, найди, пока учишься, хорошего парня из зуботехов. Ты, кстати, на кого учишься?

– На патанатома.

– Врушка.

– Чего это «врушка»?

– В патанатомы уходят перегоревшие хирурги.

– Ну вот и я перегорю, и стану патанатомом. Кстати, на спине у тебя хирургический шов заметила. Что за операция?