Ирма занялась лечением больных, но к ней почти никто не приходил, хотя у нее было несколько замечательных исцелений. Она не брала денег и жила в нищете, считая стяжательство несовместимым с духовностью. Вообще, она сильно отличалась от покойной проповедницы. Сандра была деловой женщиной, Ирма – юродивой. Сандра умело использовала веру своих адептов, Ирма сама с патологической убежденностью верила в свое предназначение, и ей пришлось убедиться в том, что искренность редко привлекает людей. Ее объявили ненормальной (что, разумеется, было справедливо) и оставили умирать с голоду в нетопленой старой развалюхе. Мы – несколько человек, знавших и любивших Ирму, – пытались ее поддержать, но она вскоре покинула свое жалкое жилище и исчезла неизвестно куда.

Интересно, какое следующее обличье изберет себе дух неугомонной Сандры?

До автокатастрофы, лишившей Иду Лин зрения, ее вялые натюрморты и бледные пейзажи продавались за гроши в третьесортных лавочках. После аварии художница долго находилась в депрессии. Ее друг – дизайнер, с которым она к тому времени прожила около пяти лет, – уговорил ее заняться скульптурой. Руки Иды оказались более зрячими, чем когда-либо были ее глаза. Но настоящей сенсацией стало ее возвращение к живописи.

Работая над картиной, Ида каким-то чудом держала в памяти каждый сантиметр холста. Ей помогало приспособление, придуманное ее другом: хитроумное сооружение из проволоки, закреплявшееся на подрамнике. Иде пришлось отказаться от тонких оттенков и писать чистыми цветами, не смешивая красок. Искусствоведы нашли в ее полотнах сходство с Матиссом, немецкими экспрессионистами и русскими авангардистами. Ее любимым жанром стал портрет. Ощупывая руками лицо своей модели, она запечатлевала в памяти ее образ, который затем воспроизводила на полотне. Работы слепой художницы появились в известных галереях. Коллекционеры платили за них бешеные деньги.

Спустя несколько лет врач, проводивший очередное обследование, сообщил журналистам:

– Госпожа Лин – симулянтка. Она видит не хуже нас с вами.

Разразился скандал. Иду смешали с грязью, ее картины обесценились. Однако врач ошибался: Ида не была симулянткой. Состояние ее глаз и зрительного нерва позволяло ей видеть, но психическое потрясение вызвало у нее истерическую слепоту (не потому ли, что ей не хотелось видеть свои бездарные работы?). Даже теперь, когда поставлен правильный диагноз, вернуть ей нормальное зрение не удается. Оно по-прежнему походит на мгновенную фотографию: включается на долю секунды и снова выключается, оставив в памяти образ, который сама Ида осознает как внечувственное озарение.

Ида обвинила врача в клевете, подала иск на возмещение ущерба и выиграла дело: суд счел доказанным, что художница ввела общественность в заблуждение непреднамеренно. Правда, так и осталось неясным, почему сначала за ее картины платили вдесятеро больше, чем они стоят, а потом забыли о них, как будто они не стоят ничего. Искусствоведы молчат: зрячие художники им не интересны.

По-моему, издавать дневник Эммы Р. не следовало. Но раз уж это сделано, я хочу воспроизвести некоторые отрывки из него. Эмма писала его в больнице, в отделении для девочек, страдающих анорексией.

«…Оказывается, не только меня в детстве называли «неедякой». Здесь есть еще две девочки, которые всегда плохо ели и которых родители дразнили так же. А другие, наоборот, раньше ели очень много и были совсем толстыми. Я тоже была толстой, хотя ела мало…

…Кругом ходят толстые мужчины и женщины. Они очень довольны собой. Женщины носят такие платья, чтобы всем было видно, какая у них большая грудь и какие широкие бедра. У них жирные щеки, скрывающие глаза. Им не нужны глаза, они все равно ничего не хотят видеть. Они думают, что они – счастливые, а мы – несчастные. Они хотят, чтобы мы стали такими же, как они…