В Академии профессора отозвались о девушке с пренебрежением, но Андраст уловил в их голосах хвастливые нотки: они гордились, что смогли обучить столь талантливую магичку. Обычно слушатели Академии были, по мнению командора, праздными болванами, пользующимися такими привилегиями как учеба лишь за имя и деньги родителей. Иса Ия выделялась на их фоне. И не только потому, что была женщиной – случай для Академии в целом редчайший, но не из ряда вон выходящий. Возможно, она действительно, в отличие от остальных, интересовалась учебой.

Всего этого Андрасту вполне хватило, чтобы понять – не стоит выпускать вышедшего из игры Максимиллиана Метела из виду. Если хоть часть того, что он слышал о принцепсе Асилума, была близка к правде – значит, тот, изображая покорность, лишь выжидает. И, стоит рабу пожелать, никакая магия не удержит его.

Андраст хотел быть готовым к тому моменту.

А теперь Третий Магистр просил его присмотреться к девушке, волей-неволей оказавшейся в сложной ситуации. Будто знал, что командор вызнавал про нее. По здравом размышлении выходило, что Третий Магистр попросил – или даже приказал – использовать эту девушку. Андраст в задумчивости постучал пальцем по красному кружку.

Знать бы, для чего ему использовать ее. Жениться? Вздор! Все соседи девушки в один голос твердили, что иса Ия, дурочка такая, не хочет связывать себя узами брака. А командору женитьба бы принесла лишь головную боль в виде раба девушки. Магистры ни за что бы не позволили ему, простому стражу Юлиану Андрасту…

…или именно так все и было?

В дверь постучали. Командор оторвался от изучения карты.

– Войдите, – бросил он.

– Вторая стража, командор, примите доклад первых патрулей. – В проеме возник юноша, поступивший на службу совсем недавно и смотревший на все восторженными глазами. Он по-щенячьи подхалимничал, старался всем угодить и потому вызывал одно лишь раздражение. Андраст махнул ему рукой, отпуская. В последний раз глянул на карту, мотнул головой, отчего волосы растрепались еще больше, одна прядь упала на лицо, кончик ее защекотал нос. Андраст сдул ее и последовал за стражем.

Безопасность города была всегда на первом месте.

Асилум. Начало весны

В большой крытой телеге, что тащила, спотыкаясь на каждом шагу, усталая лошадь, ехали люди, бежавшие из своих домов подальше от войны. Трое стариков с посеревшими озабоченными лицами и в тонких, совершенно не по погоде, туниках и дырявых штанах, да старуха, прижимающая к полной груди младенца, закутанного в грязное тряпье. Ребенок попискивал. Управляла телегой девушка, почти девчонка, подстегивая заморенную лошаденку. Всю ночь валил мокрый, тяжелый снег, перешедший в проливной ледяной дождь, дорогу размыло. Сейчас чуть распогодилось, утреннее солнце пробивалось через кустистые темные тучи, и лошадь еле перебирала копытами. Еще немного, и издохнет.

Говорили, что до городов на южном побережье полуострова, где располагался Асилум, война не дотянула свои лапы. И там не стоило бояться страшных магов, способных одним словом уничтожать целые деревни. Слышали также, что храм плодородия в Тарраке открыл свои врата всем желающим, предоставлял кров и пищу. А еще морем можно было добраться до тех мест, где вообще не слышали ни про какую войну. Порт города всегда был полон кораблей. И путникам хотелось поскорее оказаться в безопасности.

Их родной дом теперь уничтожен, и они чудом миновали вражеских дозорных. Теперь все произошедшее казалось страшным сном.

Вдруг девчонка резко дернула вожжи на себя, останавливая телегу. Посреди дороги стоял совсем еще юный солдат. Он держал под уздцы забрызганного грязью черного коня, на котором, прижавшись друг к другу, сидели двое маленьких, лет семи, детей, мальчик и девочка. Парень поднял руку в приветствии. Шлема при нем не было; взлохмаченные темные волосы падали на глаза; кожаный доспех, запачканный и местами порванный, внушал лишь жалость.