Осенью 1960 года, только я открыла свой второй бродвейский сезон в пьесе Артура Лоренца “Приглашение в март”, в нью-йоркской квартире Бриджет Хейуорд, сестры Брук, обнаружили ее тело; она покончила с собой. Над некогда благополучной, счастливой семьей сгустилась тьма. Стало быть, никто не мог чувствовать себя в безопасности; в любой момент некая сила могла затянуть тебя во мрак.

Примерно тогда же я обнаружила, что Джош намерен продать мой контракт продюсеру Рею Старку за 250 тысяч долларов. Я больше не желала быть ничьей собственностью, поэтому предложила выкупить свой контракт за ту же цену. Для нынешнего шоу-бизнеса 250 тысяч долларов – не астрономическая сумма, но для меня (в те годы) это означало, что мне придется без устали работать только ради того, чтобы в течение пяти лет обеспечивать пачку чеков для Джоша. Однако я пошла на это, не сомневаясь ни секунды. Я ценила свободу.

Хоть я и дала обет больше не сниматься в Голливуде, надо было работать, чтобы расплачиваться с Джошем, и когда мне предложили роль Китти Твист в киноверсии мрачной книги Нельсона Элгрена, повествующей о годах Великой депрессии, я сразу ухватилась за это предложение. Но деньги были не единственным стимулом. Мне хотелось сыграть эту нахальную девчонку, мелкую поездную воришку, которая сбежала из исправительной школы и превратилась в дорогую проститутку из нью-орлеанского борделя. Китти разительно отличалась от моей прежней героини из “Невероятной истории”. Кроме того, там было достаточно кинозвезд – таких как Барбара Стэнвик, Лоренс Харви, Энн Бакстер и Капучине, – которые могли бы взять на себя ответственность за успех или провал фильма.

На этот раз я решила последовать примеру Мэрилин Монро и поехать в Голливуд с педагогом-репетитором, чтобы чувствовать себя менее уязвимой. Я пригласила педагога, колоритного грека Андреаса Вуцинаса, тоже актера, – когда-то он помог мне подготовить сценку для поступления в Актерскую студию. После “Прогулки по беспутному кварталу” мы работали с ним во время съемок фильмов “Пусковой период” и “Холодным днем”, а кроме того, я играла в бродвейской пьесе “Забавная парочка”, где он был режиссером.

Через двадцать лет вы пожалеете не о содеянном, а о том, чего не сделали.

Итак, отдать швартовы! Покиньте уютную гавань.

Попутного ветра вашим парусам!

Исследуйте. Мечтайте. Совершайте открытия.

Марк Твен

“Qui ne risqué rien n’a rien”, – заметил дьявол, по обыкновению переходя на французский.

Мэри Маккарти[21]. “Воспоминания о католическом детстве”

Шел 1963 год. Я снималась в Голливуде, в своей шестой ленте под названием “Воскресенье в Нью-Йорке”, и вдруг мне позвонил мой агент и сказал, что Роже Вадим приглашает меня во Францию, сниматься в ремейке “Карусели”[22], не лучшего классического фильма пятидесятых годов. Я велела агенту телеграфировать в ответ, что “с Вадимом я не буду работать никогда!”. Я видела его “И Бог создал женщину” и не пришла в восторг, хотя и считаю Брижит Бардо редкостным природным явлением и признаю, что это кино несет передовые, иконоборческие идеи. К тому же я не забыла нашу встречу с ним в “Максиме”, в Париже, и свой тогдашний испуг.

Однако вскоре Франция вновь замаячила на горизонте – в Лос-Анджелес прилетел французский режиссер Рене Клеман с предложением выступить в дуэте с Аленом Делоном, тогда одним из самых популярных актеров в Европе. Я согласилась. Мне понравилась мысль, что можно отделиться океаном от Голливуда и длинной папиной тени. Более того, в то время французский кинематограф находился на пике “Новой волны”, там работали молодые режиссеры, такие как Трюффо, Годар, Шаброль, Маль и Вадим. Клеман принадлежал к более старшему поколению и не вписывался в “Новую волну”, зато он создал замечательные “Запрещенные игры”.